— Мне холодно. Я дрожала, меня бросало то в жар, то в холод.
Встав сзади, А. «обнял» за талию с такой силой, что у меня перехватило дыхание, и сжал рукой сосок — это было довольно болезненно.
— Ты забыла, как ко мне обращаться? Я пыталась вывернуться.
— Я спрашиваю, как ко мне надо обращаться?
А продолжал мучить сосок, он уже весь налился от этого.
— Я не знаю, мне больно, отпусти, пожалуйста... как скажете.
— Говори!"Как скажете, Хозяин»
Наконец, он отпустил грудь и, взяв за пояс брюк, потянул их вниз.
— Что, я должен сам с тебя штаны снимать? И вообще, не думай, что все, о чем я мечтаю, — это тебя трахнуть. Давай, оголяйся.
Я стянула джинсы
— Я смотрю, ты не горишь желанием обнажить свою киску. Сними колготки теперь, о трусиках я сам позабочусь, если будешь лениться.
Я все время пыталась закрыть себя, отворачивалась от взгляда, рукой скрывала грудь. Я понимала, что выглядит смешно и глупо, и потому чувствовал себя еще смущеннее. А. пришлось дать мне по рукам, что бы я опустила их и занялась делом.
Стянула колготки и трусы.
— Выпрями спину, перестань сутулится. Если будешь сжиматься, плеть заставить тебя держаться достойно. — На этот раз удар был болезненным, я взвизгнула.
А. достал наручники. — видимо весь инвентарь хранился поблизости — завел мне руки за спину и сковал их.
— Так тебе больше нравится? — издевательски спросил он. — Теперь твои руки ничего не могут сделать.
Своей рукой А. провел по киске, затем погладил меня по щеке, коснулся пальцами губ, давая мне облизнуть мой сок. Было заметно, что А. доволен таким послушанием. Неожиданно он сильно надавил мне на плечи — ничего не осталось, как упасть на колени, при этом с трудом мне удалось сохранить равновесие. Я слегка потерлась щекой о его ногу в знак покорности. А ухмыльнулся в ответ, и протиснул ногу между колен, резко раздвинул их. Мне стало неловко за свою слабость. Я поймала себя на мысли, что стесняюсь не своей наготы, меня пугало, что я не нравлюсь своему мучителю.
— Посмотрели бы твои приятели на тебя, недотрогу! Веди себя хорошо, и я подумаю... а то ведь надо же им посмотреть, как ты выполняешь обязательства?
Мне не пришлось долго стоять на коленях, рукоятью А. толкнул в спину и приказал нагнуться, так чтобы лицо коснулась пола.
Ноги оказались прижаты к животу, а руки — зацеплены за спиной.
— Приподними зад.
Я попыталась насколько это было возможным. В таком состоянии я оставалась несколько минут, я закрыла глаза, мне было очень стыдно; между ног я чувствовала прохладу. Хозяин ничего не говорил, он сел в кресло смотрел сверху на мою согнутую фигуру и курил.
— Подымайся!
Я с готовностью встала.
— Я хочу освободиться. Мне нужно знать... я запнулась
— Все твои обращения, которые не сопровождаются словом «Хозяин», я буду игнорировать. Он внимательно посмотрел на меня, играя хлыстом. — Ты хочешь знать пределы допустимого? Хорошо, мы установим лимиты, но позже. А теперь вставай, и пройдись по комнате, посмотрю на тебе в костюме Евы, если не считать цепи. На этот раз мне не думалось возражать. Казалось, все самое непреодолимое уже случилось, возражать — это равнозначно остановке на пол пути. Граница преодолена. Обряд свершен. Он шлепнул ладонью по голой попке:
— А ну пошла!
