Это займет всего минут десять. И все. Я доволен, ты довольна. Ты получаешь то, что тебе нужно и катишься в свою Францию, к тому же я гарантирую, что все, что произойдет в этой квартире, останется в полнейшей тайне, даю слово. Итак, подумай, Шмелева. Если мое предложение не устраивает тебя, то тогда гуд бай. Это мой окончательный ответ.
Алина кипела от возмущения, ее глаза метали зеленые яростные молнии в учителя, но выбора у нее не было. Либо соглашаться, либо уйти несолоно хлебавши. А в Париж ей так хотелось! Она там не разу не была. К тому же, если бы учитель попросил ее сделать минет, заняться генитальным сексом или анальным, то она бы наверняка отказалась. Но тут куннилингус... Когда-то Алина намазывала сметаной свою щелку и заставляла кота Ваську лизать ее. Домашний питомец делал это недостаточно хорошо и умело, и разрядка не наступала, приходилось Алине доводить себя до оргазма вручную... А ее крутой друг считает куннилингус извращением и поэтому никогда не ублажает Алину орально, зато заставляет делать ему минет. А что если... Алина закроет глаза и представит кота на месте Лучинского, только и всего. Десять минут позора — и Париж в кармане! Шмелева минуту думала, затем решительно спросила:
— Где у Вас тут ванная?
Учитель радостно кивнул в сторону прихожей. Есть, его взяла! Мужское достоинство Лучинского отвердело и рвалось в бой.
... Она вышла в трусиках и майке, легла на диван. Высокомерно взглянула, отвернулась, закрыла глаза, застыла как манекен, даже ноги вместе сжала:
— Только побыстрее, я засекла время.
«Ну, держись, крошка! На арену выходят мастера своего дела!»
Лучинский без спешки приступил к делу...
Он развел Алине ноги, хотя та немного сопротивлялась, начал целовать животик и внутреннюю часть бедер. Целуя, он сужал круг воздействия, приближаясь к заветной цели. Он чувствовал по невольным подрагиваниям и вздохам Алины, что той начала уже нравится эта процедура. Манекен оживал. То ли еще будет! Лучинский стал сквозь тонкую материю целовать ее лобок, опускаясь все ниже и ниже. Оттянул край материи и вонзил язык в пылающий и влажный зев любви. Вздох облегчения невольно вырвался из груди Шмелевой. Она сама уже развела ноги пошире, страстно желая, чтобы ее киску ласкали, ни на секунду не останавливаясь! Оказывается, куннилингус — это так здорово! Лучинский умело теребил губами пылающий и отвердевший клитор, ласкал его кончиком языка, сосал, лизал, принимался с таким же рвением за влагалище. Одновременно с этим два пальца учителя ловко ныряли в разгоряченное влагалище и выныривали обратно, покрываясь липкою влагой. Алина часто задышала, щеки покраснели. От мягких, теплых влажных и самое главное приятных ощущений ей стало так хорошо, что она забыла все на свете. Шмелева стала сладостно покрикивать.
Учитель стянул с нее заветные, влажные от выделений трусики. Теперь взору Лучинского предстала киска Алины во всей красе. Пышный кустик русых волос, раскрытие набрякшие створки раковины, сама розовая жемчужина, и узкий алеющий вход в подводный грот. Виртуоз приступил к завершению свого орального соло на волосатой розовой флейте. Пальца учителя разделили свои обязанности. Теперь один из них пальцев свободно нырял в алый грот, а другой, менее свободно — в коричневый и более узкий грот. Алина напряглась — и учитель удвоил усилия. Вот она натянулась как струна, замерла и... судорожно затряслась в упоительном оргазме.
— А-а-а!... — ее торжествующий крик заполнил все пространство.
Алина впала в счастливое забытье. Копье учителя давно истекало соками, пылало и желало со всего размаха воткнуться в сладостную мишень.
«Вот тут мы и воспользуемся благоприятным моментом».
Лучинский резво стянул брюки вместе с плавками. Его жаждущее копье вылетело и вошло как по маслу в горячую, истекающую влагой, эластичную и упоительную вагину.