Дверь была не заперта. Полумрак прихожей казался продолжением неяркого света тихого осеннего вечера. Но запах был другой. Вместо легкой сырости и грусти здесь был запах уюта. А сейчас к нему примешивался неуловимый запах духов и ожидания, запах меня, запах женщины, пола, секса, запах флирта, похоти, разврата. Запах удовольствия. Ты улыбнулся — и опять не стал придумывать, что ты сейчас будешь делать. Обычно в такой игре ты придумывал все заранее, с точностью до шага, слова, жеста — и... после третьего шага, слова или жеста все шло не так. Со мной разве можно что-нибудь прогнозировать? Но ты все равно придумывал заранее, это был элемент игры, твоей игры. Наверное, и моей тоже.
Ты зашел в ванную, умылся. Лицо уже начало гореть. Смешно, как семнадцатилетний мальчик на первом свидании. Но сполоснуться холодной водой приятно.
И вот ты уже в комнате. Я стою посередине, улыбаясь тебе. Легкое платье, перетянутое поясом, И на сей раз совершенно глухое спереди. Ты даже удивился — при твоем неравнодушии к моей груди моя любовь к глубоким вырезам была вполне понятна. Но почти тут же ты понял тайный замысел. Грудь довольно туго обтянута, и хотя она закрыта, все-таки оказалась подчеркнутой, она привлекает внимание и будоражит мысли. Ты не можешь сдержаться, да и нет никакой необходимости, в этой игре одна из прелестей — ее быстротечность.
Ты подходишь, поворачиваешь меня спиной и сразу же покрываешь мои груди чашечками своих ладоней. Под легкой тканью платья ощущается более плотная ткань лифчика, под ней — упругая мягкость груди, и все вместе создает удивительное впечатление, ты мнешь мои грудки, забываешься и даже не сразу обращаешь внимание, как я начинаю прижиматься к тебе попкой. Сначала слегка, как бы вопросительно, потом сильнее, нащупав бугорок твоего члена, я начинаю весьма откровенно тереться об него из стороны в сторону. Тебе жаль расставаться с моей грудью, но возбуждение нарастает, одна рука все еще мнет грудь, а вторая уже скользит вниз, по животу, потом ниже, к ногам, прижимая мою попу к члену еще сильнее, хотя тут я в помощи не нуждаюсь. Но это так, скромность, которая, наконец, отброшена и рука оказывается уже между моих ног, легкая ткань платья и еще более тонкая ткань трусиков совсем не мешают ощутить форму моих половых губ, они набухли и занимают почти всю ладонь, и их можно мять почти также как грудь. Только желание нарастает значительно быстрее, и платье и трусики почти сразу же начинают мешаться. Ах, эти взрослые игры! Голова начинает слегка кружиться, я хочу, хочу! и это «хочу» можно удовлетворять сразу, без положенных в юности пауз и слов.
Ты задираешь платье, путаясь в нем, я тебе помогаю — и, наконец, ты просовываешь руку в трусики, двумя пальцами сразу ощущаешь горячую и мокрую щелочку, нащупываешь малые губки и зажимаешь их между пальцами. Теперь платье мешается и на груди, ты расстегиваешь молнию на спине платья — какая прелесть! почти до попы! — и залезаешь под него. В другое время ты бы еще долго гладил грудь через лифчик, дразня себя и меня, но сейчас, сейчас ты лишь досадуешь на то, что лифчики с трудом расстегиваются одной рукой. Пальцы второй ты уже просунул мне во влагалище, и вынимать их оттуда не хочется, хочется раздразнить меня до стона, до воя, до мольбы.
Впрочем...
Впрочем, можно сделать небольшой перерыв. В этой игре меня не следует возбуждать слишком сильно, хотя сейчас уже слишком сильно. Вот, в который раз все получается не так, как задумано, но кто бы рядом со мной не потерял голову... Ты слегка отстраняешься от меня, и уже спокойно, двумя руками расстегиваешь лифчик. Потом соображаешь, что теперь то можно было бы поиграться и не снимая его. Поэтому ты некоторое время ласкаешь мою грудь сквозь лифчик, довольно плотный снизу с легкими кружавчиками сверху, это создает забавные контрасты. Потом ты отдергиваешь его вниз и, конечно
