С Е Р Ё Ж К А
(Армейские блудни «голубого» рядового)
Шёл к концу месяц май. Мы тянулись строем по пыльной дороге на гарнизонный склад. Вокруг — негустой, шумящий на лёгком прозрачном ветру лесок, над головами — светло-голубое небо, свесившееся опрокинутым огромным блюдцем. Изнурительная жара допекает со всех сторон: за весь месяц — ни одного дождичка...
Впереди бодро вышагивают новобранцы-"духи» и салабоны-первогодки, а мы, четыре «деда», идём позади нашего славного третьего взвода, ведя негромкий разговор о предстоящем осенью дембеле, весело подгоняем ленивых и отстающих...
До старого складского сарайчика дошли быстро. Тут же поснимали гимнастёрки и в ожидании прапорщика-кладовщика расположились под деревьями и редкими кустиками акации, спрятавшись в тенёк от обжигающих лучей. Возле меня робко пристроился невысокого роста и совсем почти ещё незагорелый казачок Серёга, недавно прибывший с «кубанской» партией новобранцев. Хоть и симпатичен он показался мне, но я не спешил заговаривать первым.
— Эх, и-искупнуться б сейчас-то, — Серёга мечтательно произнёс своим мягким южным говорком, полуобернувшись и словно что выискивая в моём загорелом лице. — Ото жара какая стоить! Так и сгареть недолго...
— Неплохо бы, — разомлев, отвечаю я. — Да только вот какая беда — негде!
— А вроде как недалечко ручеёк какой-то есть, а там водица — родниковая, чистая! — пригнувшись ко мне, шепчет он в самое ухо, чтобы никто не услышал.
— Тогда топай, не боись! — обрадовался я.
И мы, проворно завернув за угол склада — будто бы по нужде отошли, — пролезли в дыру деревянного заборчика и направились по утоптанной тропке. Со всех сторон доносилось переливчатое треньканье птиц. Заросли густого кустарника дружно обступили нас со всех сторон, скрывая от случайных прохожих. Отойдя метров на триста и долго пропетляв меж кустами, мы остановились — отдышаться. Тут Сергей и показал на едва приметный ручеёк, пробивающийся в глубине заросшей лопухами лужайки. Вода в нём — и вправду чистейшая, но ледяная, аж зубы сводит. Мы сразу ополоснулись, посапывая и взвизгивая от резкой остроты ощущений, а потом, обсохнув и снова напившись вдоволь, неспешно двинулись — обратно по знакомой тропе, к складу.
Пройдя чуть вперёд, Сергей замедлил шаги и, обернувшись ко мне, предложил малость посидеть под раскидистой елью: мол, перекурить охота! Мне и самому не хотелось быстро покидать это дивное царство природы — оно, как магнит, притягивало к себе, не выпуская из своих объятий, манило таинственной тишиной и полумраком, загадочным трепетом листьев над головой и травы под ногами, радостным щебетом птиц и ароматными запахами цветов и растений...
Мы уселись на поваленный и почти не тронутый сыростью и мхами ствол, не спеша закурили. Всего в каких-то двухстах метрах от нас, где-то слева, находился склад — оттуда доносились редкие, разносимые ветерком знакомые голоса. Похоже, пока что никто не заметил нашего отсутствия и не собирается нас искать.
Огляделись вокруг: ни души — только знойная пронзительная тишина и прохлада, а в груди — ощущение полной свободы. Спокойствие и блаженство!..
Я охотно разговорился с Серёгой, желая хоть как-то оторваться от мыслей о службе и предстоящей «непыльной» работе на складе. Как водится, мы трепались больше всего о «домашнем» — о закадычных друзьях и о выпивке, которой никогда не бывает много. Ну, естественно, и о подружках тоже.
— Слышь, Валер, — вдруг повернулся ко мне Серёга. — А ты здесь, в армии, разве не скучаешь?
Я смутился, не ожидая такой откровенности от новобранца, но не подал виду, смутно улавливая направление дальнейшего разговора. Ответил неопределенно: дескать, при такой нагрузке скучать не приходится! А казачок — настырный, опять за
