Сколько мне тогда было? Двадцать... четыре, наверное. А Нине? Что-то около сорока пяти, хороший возраст для женщины, жадный... А я-то уже начальник, в подчинении штук двадцать «тёток», как я их называл. Но Нина была не «тёткой», настоящей Женщиной. Высокая, жгучая брюнетка (хотя, естественно, и крашеная) с длинными густыми вьющимися волосами, чернющими искрящимися глазами и пухлыми крупными губами. Тонкая талия и большая, аппетитная задница, на которой всегда были юбки выше колен сантиметров на двадцать и грудь... большая, высокая, всегда обтянутая тоненькими полупрозрачными кофточками.
Она смотрела на меня восхищенными глазами, когда я, «молодой и прогрессивный», костерил кого-нибудь на совещаниях, поднимал хвост на больших боссов, был смел и бесшабашен. Мы оставались иногда вдвоем в офисе допоздна после коллективных пьянок (пережитки традиций), выпивали и трепались «за жизнь». Она постоянно говорила мне комплименты, искренне восхищаясь мной. И что «такой молодой, а уже...» и «как ты ему, козлу, ответил...» и так далее. При этом от выпитого и чувств она краснела и щечки ее становились просто пунцовыми. Видимо, в один из таких моментов я эти щечки и поцеловал, и, видимо, мне ответили... В моих руках ее большая упругая грудь, я скольжу рукой по ее ноге в черных колготках, а она жадно целует меня, постанывая, и поглаживая мои плечи... Я опустил обе руки на ее бедра, сжимаю ее задницу и понимаю, что ее уже ничто не остановит, она хочет трахнуть меня прямо здесь, среди офисных столов и стульев. Не отрываясь от ее губ, я приподнимаю ее кофту, ловко расстегиваю застежки лифа, приподнимаю его и тяжелая Нинина грудь выпадает мне в руки одновременно с ее легким стоном. А грудь ее оказалась просто великолепна! Упругая, высокая, размера четвертого с большими коричневыми сосками, которые тут же встали под моими руками. Я резко оторвал свои губы, рванул вверх кофту вместе с лифом и жадно прильнул ртом к ее груди. Мои руки опять сжимали их, а язык вылизывал соски, сначала не очень быстро, по кругу ореола, потом все быстрее и жестче, и я уже попеременно покусываю их, урча и мыча от удовольствия.
Через несколько минут мне захотелось большего. Я сел перед ее стулом на колени и, не давая Нине опомнится, заставил ее приподнять зад, задрал юбку и резко содрал с бедер и колготки, и трусики. Тут же прильнул на насколько секунд губами к ее рту, засунув в него язык по самое горло, отстранился, встал на ноги и, быстро расстегнув штаны, стянул их с себя вместе с трусами. Мой член стоял у нее перед лицом, она сидела в одной юбке закатанной на талии, раздвинутыми ногами с черными волосами на лобке, чуть стриженными и завивающимися «мелким бесом», ее большая грудь с набухшими сосками мелко билась в такт каким-то внутренним конвульсиям и глаза горели как у безумной от сжигающего тело желания.
— Какой ты красивый, — выговорила она, взяв рукой мой член и смотря только на него. Потом, не теряя заданного мной темпа, схватила второй рукой мою задницу, привлекла к себе и всосала его своими большими и пухлыми, еще алыми от стойкой помады губами себе в рот. Я видел и слышал как ей это понравилось. Рука сжимала член у основания, губы плотно обхватывали его, а язык как бешеный метался у нее во рту, стараясь облизать головку сразу со всех сторон. Чтобы не пропустить такое зрелище, я чуть отклонился назад, собрал руками ее волосы и любовался ее раскрасневшимся лицом с полузакрытыми глазами.
Я понял, что долго так не выдержу, но так быстро кончать очень не хотелось, я хотел продлить удовольствие Нины. Отстранил ее голову, не выпуская копну волос из своих рук, слегка присел ей на колени и снова впился губами в Нинины губы, время от времени отрываясь, чтобы поцеловать ее шею и плечи и прокричать шепотом какие-нибудь слова. А Нина дергала руками мой скользкий от ее слюни член и пыталась мять им свою грудь и соски. Я привстал чуть
