совершенно обезумели от удовольствия, приятного и неповторимого. Чем глубже Стасик садился на меня, то есть на моё «боевое орудие», тем стремительней и яростней я двигал рукой, из последних сил сжимая его «поршень». Туда — сюда, туда — сюда, вверх — вниз, вверх — вниз...
Радость разливалась толчками, а взаимное напряжение достигло предела как-то уж слишком быстро в этот раз: мы кончили одновременно, в последнюю долю секунды почувствовав извержение бурного потока...
Пришлось одной рукой удерживать Стасика, не давая ему приподняться; другую я крепко сжимал в кулаке — и из пунцовой головки его «шланга» брызнула липкая струйка полупрозрачной спермы. Первой капелькой она робко шлёпнулась мне на грудь, а следующий сильный толчок-выстрел долетел почти до самого подбородка...
Когда мы, опомнившись, вскочили с топчана, на ходу натягивая разбросанную амуницию, и посмотрели на часы, времени оставалось в обрез: давно уже надо было бежать во все лопатки, если мы не хотим остаться без обеда!
Пока добирались знакомой тропинкой, петляющей между складскими строениями, Стасик не умолкал ни на секунду — стрекотал как кузнечик, будто его опять незаметно кто-то подменил. Или наша сексуальная игра сделала его таким говорливым? Мне, разумеется, понравилось всё, что было в полутёмном сарайчике; причём, я особо выделил для себя немаловажный нюанс: Стас — далеко не новичок в подобных «забавах» (это только сперва казалось, что он тих и скромен, застенчив и молчалив)! Все его действия — и ночью, и сейчас на топчане — выдавали с головой опытность, напористость и деловой подход к подобным «играм». «Хоть и молод он ещё, — подумал я, — а как прыток, смел и ловок! Ай да Стасик, ай да молодчина! Что-то из него будет к концу службы?»...
Факт нашего долгого отсутствия (на такой совместной работе, где и одному-то нужно не более часа!) не ускользнул от пристального внимания сослуживцев, и они стали незлобно подтрунивать: дескать, чего это мы там так долго провозились? Наверняка всю башню в три слоя покрыть успели! А сержант Шостак, известный своим непрошибаемым авторитетом, заявил невозмутимо: «Они там и всю траву рядом с башней на хуй покрасили!...» Но мы со Стасом старались не реагировать на эти приколы и подъёбки. Лишь украдкой понимающе перемигивались, сохраняя полную непроницаемость на лицах...
И с тех пор Стас не отходил от меня ни на шаг — нас только иногда разлучали наряды по кухне, в казарме и на КПП, несение караульной службы (я, как готовящийся к дембелю «дедушка», в этих нарядах не был задействован). Он радовался мне — как ребёнок, заполучивший любимую игрушку в бессрочное пользование. Я же никак не хотел поверить в то, что всего через каких-то четыре месяца нам предстоит расставаться — и, вероятно, уже навсегда...
