Часть четвертая.
Наконец-то он пригласил меня к себе в гости! Я шел как первый раз в первый класс! Не хватало только дежурного букета. В душе смешались страх неизведанного, предвкушение праздника и еще что-то, сейчас уже не помню.
Оказалось что его гнездо это однокомнатная квартира на Юго-западе. Оставив меня на полчаса, Женя куда-то смотался по своим неотложным делам, дав мне возможность осмотреться.
Осмотр квартиры, печатной и видео продукции оптимизма мне не добавил. Везде и всюду я натыкался на предметы свойственные человеку увлекающемуся слабым полом. Одна кассета, правда, привлекла мое внимание своим названием «Голубой полет» но после беглого просмотра с постоянной перемоткой я понял, что это занудный дюдик обязанный названием главному герою, который в начале долго-долго шел к голубой вершине, а потом быстро-быстро падал подтолкнутый умелой рукой.
Хлопнула входная дверь, и я приземлился точно на то место, где меня оставили полчаса назад. Женя был мрачен и подавлен чем-то. Я побоялся даже расспросить о том, что же произошло. Не сказав ни слова, он прошел на кухню и начал поочередно греметь посудой и хлопать холодильником, но через полчаса все стихло. Подождав еще немного, я тихонько пробрался на кухню. Он сидел на табурете и размазывал слезы по своему ангельскому лицу. Первым порывом было обнять его за плечи, но он резко отвел мои руки. Через десять минут ожидания он заговорил. Голос его был хриплым, незнакомым каким-то и очень недружелюбным. Оказалось что он мило побеседовал с нашей завучихой Кларой и та выложила ему все свои наблюдения за последний месяц (и когда только она работать успевала!). Она, оказывается, наблюдала все эти наши «вздохи на скамейке». Женькино заклинание «Дружба» она не поняла и не приняла, но обещала пока молчать о своих наблюдениях и, так сказать, дала срок для исправления.
После всего услышанного я тихо удалился, он не пытался задержать меня, но его взгляд я запомнил навсегда. Впервые это был откровенно оценивающий взгляд молодого мужчины. Видимо в этот момент он задумался о том стоит ли этот мальчик стольких неприятностей!
Глава пятая.
Придя домой и, прорвав заслон из бабушки и мамы пытавшихся, толи читать нотации по какому-то поводу толи что-то расспрашивать меня, я заперся в своей комнатке и, упав на диван, разразился плачем.
Я проревелся, глаза мои высохли, и стало еще хуже. Я царапал левую часть груди, мне хотелось достать и уничтожить источник этой ноющей, ранее мне неизвестной боли.
Я не помню, как уснул. Во сне смешалось все и разочарования минувшего дня и нежность к Жене и ненависть к Кларе, но как только мы остались одни в моем сне, прозвенел будильник.
Решив ни чем не нарушать обычный утренний распорядок, я умылся, собрал учебники в рюкзак и, отказавшись от завтрака под обеспокоенным взглядом бабушки выбежал на улицу.
В школу я не пошел и, прослонявшись по окрестным дворам примерно с час забрел, наконец, на нашу с Женькой скамейку. Я сел точно на том месте, где сидел когда-то он. Мне стало немного теплее, как будто эта холодная скамья смогла сохранить тепло его тела. Я вспомнил, как в фильмах люди, попавшие в далекие от жилья и очень холодные места, засыпали вечным сном, упав в снег. Ощущения мои были, возможно, сродни их ощущениям и, так же как и они, я незаметно потерял ощущение реальности...
Глава шестая.
Очнулся я также внезапно, как и потерялся. Я не мог сразу с точностью определить кто я и где я. Определившись, наконец, с этими основными значениями посмотрел на часы. Было уже двенадцать часов дня, так что во времени я переместился примерно на три часа. Вокруг было так же тихо и безлюдно, как и утром. Я сидел и мучительно придумывал куда идти и как вообще вести себя дальше. Решив, что при любых обстоятельствах, мой дом — это моя крепость я решительно встал со скамейки, но невидимая тяжесть вновь бросила меня
