зубами, но вовремя вспоминает, что вставная челюсть жены мокнет в стакане на тумбочке. Ей нечем кусать и это радует. Василий Петрович вспоминает. Он вспоминает черепаху, которая жила у них в квартире несколько лет назад. Он помнит, что при малейшей угрозе медлительная ленивица ловко втягивала голову в панцирь. Василий Петрович жалеет, что не может втянуть член подобно черепахе. Он жалеет, что у него нет панциря в районе паха. Панцирь спас бы его от ритмичных ударов бигуди в беззащитный живот. Панцирь спас бы его от миньета.
Черепахи оказалось мало. В голову Василия Петровича продолжают лезть всяческие глупости. Ему вдруг припоминается, что самки некоторых видов членистоногих после спаривания пожирают сделавших свое дело самцов. Он готов закричать от страха. Он мужественно удерживает крик и рвотные позывы. Ужасы камасутры продолжаются. Василий Петрович стискивает зубы. Василий Петрович наслаждается миньетом.
Василий Петрович наслаждается. Василий Петрович вспоминает. Когда-то, на какой-то вечеринке, лучший друг Василия Петровича пригласил Клавдию Петровну танцевать. Тогда они еще были Клавой и Васей. Когда-то его лучший друг попытался поцеловать Клаву во время танца. Вася набил лучшему другу морду. Вася не разговаривал с ним долгие годы. Сейчас Василий Петрович запросто уступил бы место на диване лучшему другу, а сам бы лучше почитал свежую газету. Пусть бы Клавдия Петровна делала миньет Федору Ильичу. Он даже готов немедля вскочить и разыскать своего друга, дабы расписать тому все прелести миньета. Уж он бы расстарался! Он поведал бы старому дуралею то, что знает теперь сам. Это гораздо лучше танца. Это гораздо приятнее поцелуя. Это здорово. Это стильно. Это круто. Это возбуждающе. Это показывают по телевизору. Это — миньет.
Василий Петрович с трудом удерживает поднимающиеся по пищеводу рвотные массы. Он смотрит на кота и внезапно вспоминает, что у того шершавый язык. Несколько раз кот зачем-то лизал ему ногу. Василий Петрович замечает, что тот словно приготовился к прыжку на диван. Шерсть извечного шкодника вздыбилась. Василий Петрович незаметно нашаривает рукой тяжелый том какой-то книги. Он боится, как бы наглый котяра не присоединился к семейному празднику плоти. Ему хватает языка Клавдии Петровны. Тот хотя бы не шершавый. Также внезапно Василий Петрович вспоминает, что его жена давно спит не с ним. Она спит с котом. Тот с удовольствием забирается под одеяло. Почему-то это ассоциируется с шершавым кошачьим языком.
Внезапно Клавдия Петровна на мгновенье прерывает свое приятное семейное занятие и бросает на мужа быстрый испытующий взгляд. Василий Петрович, спохватившись, блаженно закатывает глаза. Это гораздо лучше, чем негры делают друг другу! Клавдия Петровна удовлетворена. Она превзошла миловидных теледив и сопливую соседку, не говоря о какой-то там продавщице захудалого гастронома с неграми впридачу. Пусть муж знает, какая она умелая. Она продолжает.
Кот больше не готовится к прыжку. Он начинает делать автоминьет. Физические особенности кошачьих позволяют им заниматься самообслуживанием. Он почти никому не мешает. Василий Петрович моментально раздумывает нести кота не по адресу. Хрена лысого противный таксидермист получит его любимого кота. Пусть изучает свои книжки дальше. Хотя выяснилось, что толстый обжора и попрошайка ко всему прочему еще и злостный вуайерист, Василий Петрович не имеет ничего против его дурных наклонностей. Это еще надо бы разобраться, кто из этих двоих больший извращенец. Тот, кто подсматривает, или тот, кто делает из них чучела. Котик — молодец. Котик лижет ему ногу. Котик — хороший. Котик — умный. Котик молотит еды вдвое больше обычного и страдает отсутствием аппетита. Котик никому не навязывает подозрительные сексуальные услуги и никому не мешает. Котик делает автоминьет.
Ошалелый Василий Петрович
