на пизде небось не одна Витькина ладошка уместится! Ее всем скопом нада уебывать...» Я молча ухмылялся себе под нос, слушая эту похабщину. С наслаждением стащил с себя пропитанную потом и грязью казенную одежду, почесав, разгладил слежавшиеся яйца, голым нырнул в парную, для порядка наподдавал побольше пару, забрался на самую верхнюю полку и долго-долго лежал, истекая потом, но блаженствуя. Когда становилось совсем уж обжигающе и нестерпимо, я выходил в предбанник, хлебал кваску из приткнувшегося в углу ведерка, и немного охлынув, опять возвращался на жаровню.
Вконец напарившись, занялся стиркой. Постирал гимнастерку, штаны, бельишко, портянки... , потом стал мыться, яростно натирая мочалом свое соскучившееся по чистоте тело. Грудь, руки, ноги, жопу... не забыл и про свои запревшие в лесных скитаниях муди, потер пальцами залупу, погладил по стволу... член благодарно надул и поднял свою головку... да, блять... бабу бы ему, хоть какую бы, лишь бы пизда волосатая была да дырка в ней... только где ж ее взять то, бабу то... воюй вот теперь, коли до войны не успел... я тяжело вздохнул... и принялся дрочить... дрочить и надрачивать... сначала потихоньку, потом все сильнее, сильнее и сильнее... наконец яростно и одержимо... Я представлял нашу хозяйку, Валентину, будто она случайно зашла бы вот сейчас ко мне сюда, в баню... и увидев мой задравшийся хер, не сдержалась бы и отдалась мне... как я задирал ее длинную крестьянскую юбку, оголяя ее выпуклые икры, выпуклые натруженные бедра, потом стаскивал с нее рубаху и ее тяжелые сиськи часто рожавшей женщины падали мне в руки... и я мял их, и тискал, и болтал из стороны в сторону, и перекатывал в ладонях, и целовал, и сосал соски, и сами груди, и круглый живот, и низ живота, а потом в шейку, в основание ключиц, в ушко, постепенно вставляя свой хуй в раскрытую пизду между поспешно раздвинутых ног и ебал, ебал, ебал... Я кончил очень быстро, быстро и очень бурно, обильно забрызгав пол и стены своей спермой... У-ффф... Да, блять! бабу бы хорошо... но и так неплохо... разрядочка что-надо! Я еще немного посидел, успокаиваясь, еще раз ополоснулся водой, вышел, еще хлебнул квасу, обтерся, одел оставленный мне комплект исподнего и поплелся до дому. Мужики продолжали квасить — самогону в бутыли оставалось уже чуть на донышке.
Мне налили штрафную. Я выпил, занюхал рукавом, осмотрелся и тут только заметил, что Сашки и старшины нету. «А где Сашка-то? Батьков где?» — спросил я у остальных. Мужики заухмылялись."С хозяйкой пошли догова-риваться...» — объявил мне, сидящий напротив, красноармеец Кузин. «Насчет чего договариваться?» — не понял я. «Насчет т-т-того договариваться... Насчет т-того и эт-того...» — снова объяснил Кузин и для наглядности подвигал перед собой взад-вперед руками. Все по-лошадиному заржали... До меня тоже дошло и от этого прямо затрясло всего изнутри... Я там только об этом мечтаю, а они... мой дрын вновь напомнил о себе мгновенным вставанием. Да, бляха-моха! надоело ему видно столько времени без дела болтаться... Хочется ему бабу, хочется... «А лейтенант-то у нас тоже парень видать не промах... тот еще ебарь... глякось, ребят, вон у него как сразу штаны-то оттопырились...» — прогоготал сидящий рядом Ерасов, — «Вон у него какой болт враз заторчал! что у твоего жеребца... тоже видать Валюшу хочет сподпробывать...» — «А в камандиры только с такими хуями и берут,» — вторил ему Кузин, — «Шо за командир, если съебать не сможет... и бабу и тебя, дуру деревенскую...» Снова раздалось дружное ржание. Я покраснел от смущения, встал, бугор на штанах продолжал торчать, я попытался примять его руками, но только вызвал очередной приступ хохота у мужиков. «Ну вас в жопу... Пойду прогуляюсь лучше... воздухом подышу...» — «Иди, лейтенант, иди! Подыши... А то ты в лесу-то не надышался... Иди, иди... Они там... в сараюшке, на сеновале... Комсостав, у нас всегда отоваривается в первую очередь... Помоги бабу
