О. так и не отважилась поведать Жаклин о том, что Рене назвал «истинным положением вещей». Она, правда, помнила о словах, сказанных ей Анн-Мари, которая предупредила ее, что когда О. наконец покинет ее, то станет другим человеком. Поначалу О. не придала особого значения этим словам, но теперь убедилась в обратном.
Скоро Жаклин, довольная и посвежевшая, приехала обратно в Париж. Она по своему обыкновению не обращала внимания на то, что ее лично не касалось. В свою очередь О. не старалась скрыть свою наготу, даже мысль об этом казалась ей противоестественной. Она не собиралась скрываться от подруги, даже когда принимала ванну или одевалась, и продолжала вести себя так, как будто находилась в квартире одна.
На следующий день после своего возвращения Жаклин случайно зашла в ванную комнату как раз в тот момент, когда О. поднялась из воды и собиралась встать на пол, но нечаянно задела железным диском за эмалированный край ванны. Услышав звон железа, Жаклин обратила внимание на странное приспособление, находившееся у О. между ног, и заметила следы от ударов на груди и бедрах.
— — Что это у тебя? — — удивилась Жаклин.
— — Это следы, оставленные сэром Стивеном, — — ответила О., и чуть погодя добавила, ничуть не смущаясь и ничего не утаивая: — — Рене подарил меня ему. И он заковал мое тело в это железо. Смотри: здесь стоит имя сэра Стивена.
Она накинула на себя махровый халат и подошла поближе к Жаклин, чтобы подруга смогла прочесть надпись на диске. Та взяла диск в руки и стала его рассматривать. Потом, отбросив халат, О. повернулась и, указав на буквы, которые были выжжены у нее на ягодицах, сказала:
— — Видишь, он отметил меня своей печатью. А это — — следы от хлыста. Сэр Стивен любит истязать меня собственноручно, лишь иногда предоставляя это занятие своей чернокожей служанке.
Жаклин стояла, пристально глядя на О. и не решалась что-нибудь произнести. Заметив это, О. засмеялась и попыталась поцеловать подругу. Жаклин с ужасом отшатнулась от нее и бросилась вон из ванной комнаты.
О. принялась неторопливо вытираться, сбрызнула свое чистое тело духами и расчесала волосы. Затем надела корсет, натянула чулки и, войдя в комнату, взглянула в зеркало, у которого стояла Жаклин и с отсутствующим видом проводила расческой по волосам. Их взгляды встретились.
— — Застегни мне, пожалуйста, корсет, — — попросила О. — — Ты, кажется, чем-то озадачена? Знаешь, Рене влюбился в тебя. Он разве тебе ничего не говорил.
— — Я не могу понять... — — прошептала Жаклин. Потрясенная услышанным, она сразу заговорила о том, что ужаснуло ее больше всего: — — Мне кажется, ты гордишься этим. Я не могу понять...
— — Скоро Рене отвезет тебя в Руаси, и тогда поймешь. Ты уже спала с ним?
Жаклин густо покраснела и негодующе замотала головой. О. опять рассмеялась.
— — У тебя на лице написано, что ты врешь, милая моя. Глупышка, никто не может лишить тебя права спать с тем человеком, который тебе нравится. И это вовсе не означает, что ты обязана со мной ссориться. Дай, я приласкаю тебя, а заодно расскажу тебе, что такое Руаси.
Может быть, Жаклин боялась сцены ревности, а может, ей было любопытно выслушать рассказ О. и получить ответы на свои вопросы. Или ей просто нравилась та неторопливость и страстность, с которой О. ласкала ее тело? Поколебавшись некоторое время, Жаклин уступила.
— — Рассказывай, — — сказала она.
— — Ладно. Но прежде чем я начну, поцелуй сосок моей груди, — — попросила О. — — Тебе пора научиться кое-чему, если ты хочешь понравиться Рене.
Жаклин не заставила себя упрашивать. Она сделала требуемое с такими старанием, что О. застонала от наслаждения.
— — Рассказывай, — — повторила Жаклин.
Услышанное показалось ей совершеннейшим бредом, несмотря на простоту и искренность О., а
