всовывать его к себе в «ямку».
— Хочу, хочу... — шептала она. Видя ее страстное желание Ксаверий не потерял голову, при помощи вазелина он с большим трудом и осторожностью ввел свой член. «Ямочка» послушно, но с трудом раздвигалась. Девочка стала морщиться, но спустя несколько секунд она начала увлекаться новым занятием. С помутневшим взором и клокочущей страстью она в безумии шептала:
— Ах, ах как хорошо, слаще всего на свете, так, так... еще... Еще подбадривала она себя, насаживаясь на огромный рог, змеей извиваясь на его коленях. Через минуту она громко застонала, оскалив свои жемчужные зубки.
— Ох, ох, — крикнула она и потеряла сознание, переживая мучительно-сладкое наслаждение, окутавшее ее пеленой глубоких, продолжительных волн. Такое же сильное чувство переживал и Ксаверий, убедившись что эта девочка вполне оправдала его надежды. Ему она нравилась так что он ее не отпустил до тех пор, пока не проделал тоже самое еще два раза. И каждый раз девочка с восторгом и бешенством отдавалась ему: кричала, кусала его зубами. В последний раз она впилась в его губы своими губами, повалила его на диван и, лежа на нем вертелась с такой страстью пока не насытилась еще раз, почти потеряла сознание. Когда очнувшись она выходила из беседки, Ксаверий заметил, что бедняжка еле передвигала ноги от усталости.
После ее ухода Ксаверий тщательно осмотрел свое платье, и не увидев следов крови удивился, что плева выдержала такое бурное испытание. Несмотря на полученное огромное наслаждение, Клариса чувствовала недовольство, что она не одна, кто пользуется вниманием садовника. Само собой разумеется, что для Сильвии и Терезы не осталось секретом, что есть еще третья между ними, которая также, как и они пользуется экскурсиями в область блаженства.
Часто, гуляя по саду, они рассказывали друг другу свои ощущения, которые каждая в отдельности испытывала с садовником.
— От чего это, когда он свой «палец» вложит, сделается так хорошо? спрашивала подруг Сильвия.
— Это еще не так хорошо, — говорила Клариса, — а самое лучшее, когда оканчивается... Вдруг, что-то охватывает, завертит... И уносит в сладкое забвение...
— Да, — согласились девочки, переживая радость первых удовольствий.
— А от чего, — спросила Тереза, — как побывает его «палец» в «ямке», так после появляется сырость?
— Какая сырость, — возразила Клариса, — целый поток вытекает из «пальца».
— Надо уничтожить пятна, чтобы не заметила настоятельница, — предложила Сильвия. Интересовало их также и то, зачем он в их «ямки» перед тем, как вкладывать «палец», кладет белые лепешечки. Назначение этих лепешечек им пришлось узнать только впоследствии. Происхождение пятен им стало известно, благодаря следующему случаю.
Однажды все девочки сразу пришли в беседку к садовнику. Садовник принял их равнодушно, не изъявляя желания знакомиться с ними. Потрудившись все эти дни, особенно с Кларисой, он думал сделать передышку, чтобы собраться с новыми силами. Хотя девочки и видели, что садовник не расположен с ними играть, но уходить не хотелось, не получив своей доли удовольствия. Клариса, наиболее страстная, поэтому наиболее решительная, подошла к садовнику и нисколько не стесняясь, вынула на ладошку «палец» Ксаверия.
Все три девочки никогда не видели «палец» в такой близости. Это чрезвычайно их заинтересовало. Из вялого безжизненного «палец» под осторожным ощупыванием девочек, постепенно становился толстым и сильным. Ксаверий, желая предоставить им полную свободу, лег на диван.
— Пусть они забавляются, — подумал он, испытывая некоторое наслаждение.
— Смотрите, смотрите, какая у него головка, а на головке маленький ротик, — воскликнула Тереза.
— Какое у него странное лицо, — шепнула Сильвия, заметив конвульсивные
