Твоя рука пробегает по спине и успокаивается на моей миниатюрной попке. Это происходит каждый раз, когда я просыпаюсь рядом с тобой. Эта традиция тянется годами, но продолжает заводить меня до сих пор. Иногда я спрашиваю себя, почему наша любовь сохраняется так долго, почему мои чувства, всегда такие тусклые по отношению ко всем остальным, не ослабевают к тебе?
Каждый раз уходя, ты возвращаешься ко мне за ласками и любовью, и поэтому мы никогда не тратим много времени на сон. И лишь для того, чтобы снова почувствовать во сне твою теплую руку на моей спинке, я забываюсь на час-другой.
Твои руки знают, что они мне необходимы. Вернее не мне, а моей попке. Для нее это жизнь, пища, вода. Другой рукой ты нежно переворачиваешь меня на спину. И рука снова начинает свое движение. Она движется от плеч вниз, проплывает мимо моих сосков, чуть коснувшись их, двумя пальцами скользит по треугольнику паха. В конце этого пути твои прекрасные пальчики сходятся на вишенке клитора, нежно ущипнув его, и останавливаются. Волны страсти, как горячий кисель, медленно разливаются ниже до самых щиколоток и возвращаются наверх, выходя через рот томительным вздохом.
Ты то еще даже и не подозреваешь о той похоти, которая уже охватило меня. Не знаю — научишься ли ты когда-нибудь безошибочно определять — возбуждена я, или нет. Я то давно по одним твоим глазам могу сказать, что творится с твоим клитором и какая у тебя между ног относительная влажность. Я просто смотрю в них и понимаю, что твоя писька только и ждет, когда мой язычок начнет вокруг нее свой божественно-развратный танец.
Мы задыхаемся в этом сладком танце, и наши вздохи сливаются с пением птиц за окном. Неповторимое, непередаваемое ощущение ласкового шелеста листвы возникает от прикосновений моих сосков к твоим. Вот он — момент экстаза. Твоя рука, так и не покинувшая моей промежности, усиливает давление. Озорной ноготок твоего среднего пальца проникает в дырочку, заставляя истекать ее.
Мои глаза все еще закрыты. Это моя защитная реакция на ранний утренний свет, мешающий вкушать твои прелести. Но закрытые глаза не могут обмануть тебя. Твоя ладонь уже не может остановиться, продолжая натирать мою мокрую писю, и я уже путаю твои пальцы с твоими губами. Толи они целуют мою самую эрогенную зону — ключицу, толи они уже где-то между ног. Я просто ничего не понимаю. Сейчас я совсем не хочу думать о том, что скоро настанет день, и мы снова на долго расстанемся. Сейчас мы просто две ненасытные леди, каждая из которых знает о том, что хочет другая.
Вдруг твоя рука исчезает. Я готова заорать — «не уходи». Но с языка срывается лишь не понятый и не услышанный хрип. Ко мне возвращается немного разума и я понимаю, что твоя рука не могла пропасть просто так — без причины. Значит ты опередила меня — в который уже раз. И точно. Вот она. Только это уже не мягкая лапка котенка на мокром бугорке лобка, это тигриные когти, вцепившиеся в мою ягодицу. Ничего. Я не буду такой же плохой, как ты. Я не брошу тебя. Я дам тебе кончить. Ты у меня обспускаешься, как озабоченная школьница, нашедшая у папы порножурнал. Твой клитор придаст тебе такое ускорение, что ты у меня вылетишь из постели. Вот ты уже прижалась к моему рту изо всех сил. Ты боишься, что я брошу тебя. Боишься больше всего на свете и из-за этого зажимаешь мою голову коленями.
— Ааааааа... Укуси его, укуси, кусай, ну кусай же,... Ааааааа...
И вот тут я кусаю. Зубами за твое сокровище. Изо всех сил. Это уже оргазм. Это тот самый оргазм, который ты ждала, и из-за которого отняла у меня мой — такой же. На тебе, змея, на. Наслаждайся же.
— Аааааааа.
Сан Франциско. Угол Линкольн Авеню и сорок-какой-то там улицы. Кабриолет. Твоя рука,
так любимая мною, лежит на моей талии. Зеленый свет плавно сменяет красный. Люди, машины, свет от реклам — мир вокруг нас. Я не вижу его. Глаза мои открыты, но они
