уж как не понять, — усмехнулся Славик. — Я где-то слышал, что богатые придурки, прежде чем сесть за стол, дают охранникам попробовать блюда — уж не отравлены ли? — Он надолго умолк. — То, что было между нами там, в гостиной, — из этой оперы?
— Нет, — тихо отозвалась она, подняла на него глаза, и он отметил, что в них поселилось смешанное выражение растерянности и тоски. Ты просто понравился мне, вот я и подумала... Глупость, конечно... Господи, что ты делаешь! С ума сошел? — И с притворной энергичностью отбивалась от его рук, уверенно и быстро освобождавших ее от одежды, наконец застыла перед ним обнаженная, стыдливо прикрывая левой рукой грудь, а правой — низ живота. — Что ты!...
А он сидел на полу, скрестив по-турецки ноги, и поражался той перемене, что произошла в этой сильной, тренированной девушке с по-мужски жесткими ладонями, которая профессионально лихо умеет водить машину, все видит поразительно цепким взглядом и, наверное, хорошо владеет оружием. Да и в рукопашной способна одним ударом отправить его в нокаут... Нет, в этот момент перед ним стояла просто растерянная и так трогательно смущавшаяся своей наготы, совсем беззащитная девочка...
— Успокойся, — шептал он ей на ухо, подхватывая ее на руки и бережно опуская на кровать. — У тебя совсем не женская работа. Но теперь ты, кажется, не на работе, а, телохранитель? — спросил он, следя за своей ладонью, скользящей от ключицы к ее груди, а потом медленно нисходящей по покатым реберным дугам и, наконец, устремляющейся дальше... — Кстати, а у этого восхитительного тела есть хранитель? — Он увидел, как в ответ на ласку его руки она распахнула красивый рот:
— Нет...
— Нет — так будет, — прошептал Славик, медленно опускаясь на нее.
