себя свои трусы или... А-а-а, черт!
Быстрее напялить тренники
Ключь поворачивают в замке
Комкаю купальник и запихиваю его в пакет
Один оборот
Бегу к шкафу
Второй оборот
Прячу пакет под стопками другого белья
Дверь открывается
Бегом назат в свою комнату
Кто-то входит
Лучше выйдти на встречу, чем отсижываться
На пороге стоит мать
Уф-ф-ф! С ней иногда можно договориться
— Ты чего не открываешь?
— Да, я понимаешь, занимаюсь тут, качаюсь слегка.
— Ну и что, прерваться нельзя, я пятнадцать минут звонила
— Я не слышал
— Ну ладно, дома есть кто? Я помыться приехала
— Нет никого. Бабушка в магазин ушла
— Тогда разбери сумки, а я пойду переоденусь
Она начинает ходить по квартире, заходит в ванную снимает с себя платье и в одном купальнике направляется к бельевому шкафу, её загорелая кожа лосниться от пота, похоже ехала в битком набитом душном автобусе, прозванном «скотовоз», открывает дверцу и начинает рыться на своей полке.
— А кто брал мои лифчики?!
(Про себя: Хм-м, ты думаешь я? Попробуй докажи)
— Не знаю
— А кто знает
— Не знаю я, что ты ко мне престаёшь?
— Не ври мне
— Может бабушка, что-то доставала или гладила
— Бабушка не трогает мои лифчики, глажу я их сама, да и убраны они как-то странно просто запихнуты комком, я так никогда не кладу.
Она начинает доставать пакет из шкафа, сердце у меня бешено стучит, душа уходит в пятки. Дальше — больше, она начинает потихоньку доставать все свои сокровища, разглядывает их, нюхает. Я готов провалиться сквозь землю или чтобы какой-нибудь волшебник перенес меня куда-нибудь, только бы проснуться, пусть это будет сон, ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ СОН!!! Взглянув на меня можно было сразу обо всем догадаться, те демоны, что боролись внутри меня проступали наружу, как волдыри при ожоге. Красные уши, бледное лицо, лоб покрыт испариной. Можно все списать на остатки после «подкачки» но выражение лица испуганно-похотливое списать было не куда.
— А это что такое?
— Что-о-о? Хриплый и сдавленный звук вырывается из моего горла. Она добралась до нового черного купальника
— Да пятно како-то на трусах
— Не знаю, вроде не видно ничего. (Про себя: Бля-я-я! Чертовы полюции! Я пропал!!!)
— Да как нет ничего, а ты чего такой бледный? Ну ка иди сюда
Дрожащей походкой я подхожу к матери, не жив не мертв.
— Садись и рассказывай, чем это ты тут занимаешься
Понимая, что молчанием уже ничего не спасешь, предки мои почище Мюллера могли вытаскивать сведения из меня. Я начинаю невнятно рассказывать про то, что мне в качалке рассказали, что если одевать лифчик, то при жиме лежа будут пережиматься нужные вены и вообще объем груди будет расти быстрее, рельефнее и т. п., историю я придумываю на ходу, мать кивает, мне кажеться, что она начинает верить, я добавляю, что трусы от этого купальника просто очень похожи на настоящие культуристские и заниматься в них легче и приятнее, ещё минут пять я несу всю эту ахинею показываю какие-то фотки из журнала, называю имена, системы и пр., словом вывалюваю все и смешиваю ахинею, вымысел и пытаюсь выдать это за правду. Мать слушает меня внимательно, а потом говорит:
— А ну, покажи мне как ты это делаешь
— Да ну, ма, мне стыдно при тебе это делать
— Если не сделаешь, я все расскажу отцу
Да это пострашнее чем, что либо. Она протягивает мне купальник и я понимаю что отступать некуда. Секундное замешательство и руки начинают стягивать тренники От пережитого страха член сморщилса и стал похож на огурец — корнишон. Я сижу голый перед матерью, беру купальник и начинаю его одевать, руке не слушаются, но дело уже привычное и я справляюсь довольно быстро. Мать смотрит на меня и произносит:
— Ну а теперь давай, показывай какие ты
