образ вашего ангельского лица хочется впитывать и впитывать. У вас чувственные губы и упругая грудь (мои шары были сдавлены так, что я едва не запищала). Жаль, что такая потрясающая внешность досталась такой суке.
Я молча проглотила оскорбление, дав себе слово — во что бы то ни стало, найду потом мерзавца. Но пока мне приходилось покорно выслушивать незнакомца, даже не пытаясь воспрепятствовать его совершенно бесстыжим намерениям.
Я сжалась и, закусив губку, плотно зажмурилась, когда перчатка коснулась моих лепестков, наверняка сейчас бесстыдно рассматриваемых незнакомцем. А потом я почувствовала, как палец продирается внутрь. Но что я могла сделать? Я даже глубоко дышать боялась, а меня продолжали исследовать, причем так глубоко, что костяшки впились в мои беззащитные лепестки.
— Увы, Виктория Игоревна, я очень огорчен — моя любимая женщина не течет от одного моего присутствия. Пускай это и лишь первое свидание.
— Что же я могу сделать? — пролепетала я, страшась наказания.
— Все очень просто, — насильник стоял уже передо мной, демонстрируя перчатку и, правда, совершенно не испачканную моими выделениями. — Я был бы очень доволен, если бы любимая женщина кончила от одного моего присутствия, даже без полового акта со мной.
— И что? Секса не будет? — мое сердце обрадовано затрепетало — пусть помучает, пусть потискает, но хоть не изнасилует. А там уж я вычислю урода!
— Ну, Виктория Игоревна, вы же не шлюха какая — давать на первом свидании! Я лишь буду надеяться на что-то на втором свидании — хоть вы и не шлюха, но прогрессивная и раскованная женщина.
— А вы уверены, что второе свидание будет? — не удержалась я и сжалась, кляня себя за длинный язык — вдруг мерзавцу не понравятся мои слова?
Но обошлось.
— Конечно, будет. Ведь вы и на первое в общем-то не собирались...
— И как я смогу кончить? Ведь, как вы успели заметить, я даже не возбуждена. — Идея побыстрее отвязаться от насильника овладела моим мозгом, поэтому я и правда могла бы попытаться.
И тут перед моим носом очутился некий предмет, выполненный из прозрачных шариков, словно насаженных один на другой. Причем если первый был диаметром сантиметра два, то последний — все шесть.
— Вот с помощью этой игрушки, назовем ее стимулятором...
Мое сердце рухнуло в пропасть. Только что я едва не светилась от счастья, что удастся избежать изнасилования, а тут такой облом — меня все-таки трахнут. Причем насильник может иметь меня этой штукой так долго, насколько захочет!
В полной прострации я даже не заметила, как мужчина зашел сзади. Возвратило меня к действительности то, что прохладный пластик коснулся моих лепестков. И не успела я как следует испугаться, как «стимулятор» направили в меня. Мой ротик открылся, а я, инстинктивно стремясь не допустить посторонний предмет в себя, до боли натянула поводок и нитку на сосках. Впрочем, это помогло мало — насильник был беспощаден и медленно, но неумолимо проталкивал игрушку внутрь. «На сухую» это было еще менее приятно, чем палец в перчатке. Я просто чувствовала, как уступая безжалостному напору, мои лепестки раскрываются перед первым шариком, затем смыкаются после него, а потом растягиваются чуть больше на втором...
Я, дрожа, облизывала губы, стараясь как можно более услужить насильнику, проталкивающему стимулятор в меня. Но получалось плохо. Видимо поэтому мужчина остановился, а потом стал безжалостно расширять мою дырочку, совершая круговые и поперечные движения. Не могла бы сказать, что мне понравилось столь жестокое и бесцеремонное обращение, но тело меня не спрашивало, отозвавшись неохотной истомой, пока далекой от возбуждения, но весьма приятной.
Между тем мужчина, немного разработав мою несчастную киску, вдруг вытащил стимулятор, а потом сунул его мне под нос.
— Виктория Игоревна, смочите его слюной, вам же легче будет.
Я побоялась
