В тот холодный зимний день мы сидели большой компанией в маленьком кафе, полуподвальное помещение которого явно не могло вместить всех желающих. Часть, которым не хватало мест за столами, выходили на улицу покурить и подолгу разговаривали там. Разговоры, конечно, о компьютерах, потому что о чем еще могут говорить программисты, дорвавшись до пива и желая показать женской половине свою интеллигентность и зачатки ума?
— За паркет! За прекрасный пол под нами! — и со звоном сошлись рюмки, опрокидываясь в рот. Зашумели, разошлись. После третьей, как водится, за любовь, самые нестойкие принялись клевать носом и знакомиться с девушками.
Не желая знакомиться с подпитыми мужчинами, я выпорхнула наверх и закурила сигарету, стоя в стороне. Длинный Сашка, мой однокурсник, целовался взасос с неизвестной мне девушкой. Похоже, они познакомились только сегодня. На ступеньках лестницы, ведущей в кафе разливали водку трое ребят в галстуках — я их видела часто, но познакомиться не доводилось.
Всего стояло человек двадцать, голосили, обсуждая что-то околокомпьютерное; рассказывали анекдоты, пошлые, конечно же. Жизнь била ключом, и водка еле за ней успевала.
Я затянулась последний раз и собиралась уже спускаться вниз, желая потанцевать, когда парни заголосили нестройным хором:
— Мишка пришел! Мишка, привет!
С другой стороны дороги улицу перебежал быстрой уверенной походкой крупноватый парень, лет двадцати пяти, в плаще, не застегнутом ни на одну пуговицу. Плащ развевался, открывая невообразимый красно-оранжевый галстук и распахнутый пиджак на широкой груди.
Парень поздоровался за руку с большей частью молодых людей, чмокнул девушек в щеки, а кого и в губы и прошел мимо меня. В нос двинуло волной резкого одеколона, но не ударило, а как бы пролетело мимо, едва уловимо-ускользающе, терпко и щекоча ноздри.
Парень взглянул на меня, я двигалась вниз и он тоже. Взгляд задержал чуть дольше положенного. Я беспристрастно одарила его самым холодным взглядом — слишком он казался самоуверенным... Парень скользнул вперед меня по лестнице и подал руку, спускаясь, словно автоматически.
Лестница была и правда крутовата, я оперлась о руку, шершавую и жестко-холодную. Так, теперь полезет знакомиться, поигрывая бицепсами и демонстрируя отсутствием возможности связать два умных слова.
Но, нагло плюнув в глубину моего самолюбия, парень, дойдя до низу, отпустил руку, распахнул передо мной дверь, а пропустив вперед, влетел в кафе тяжелым метеором, продвигаясь через танцующую толпу к стойке бара.
Я настолько настроилась на разговор, что просто стояла с открытым для реплики ртом и вскинув голову в самом выгодном ракурсе. Когда я поняла, что ничего не будет, он уже отошел далеко, пожимая протянутые руки, хлопая по плечам и уклоняясь от шутливых ударов.
Тут меня закружили подруги в шаманской пляске бешеных танцев и я почти забыла о нем; да и сам он из виду пропал, нырнув в мужскую компанию за дальним столиком. Судя по их небритому виду и очкам, все были поголовно программисты. Я видела, как он смеется, вскидывая голову или что-то рассказывает, объясняет за столиком.
Постепенно веселье разгоралось, вот уже танцпол загустел людьми, за столиками не убывало, прибывали все новые; кто-то был первый раз на этой не то фидопойке, не то всемирной встрече программистов.
И кто-то уже, собрав деньги, десятый раз шел за водкой, а от пива на столах плескались большие лужи, бутылки ставить было просто некуда, пустые сдвигали в кучу.
Музыку глушил гвалт голосов, в углу горланили песни, столики постепенно сдвигались. С улицы вернулся Сашка, тот самый мой однокурсник. С лукавыми глазами он позвал меня танцевать. Та его девушка танцевала с другим, прижимаясь в танце к партнеру на грани фола.
Потом мы танцевали еще с одним симпатичным очкариком, потом с рослым баскетбольного роста
