Весь вечер пили мы «мартини»...
В фужер хрустальный я Альбине
Все подливал и подливал.
А сам глазами пожирал
Ложбину меж ее грудями.
(Пришло на ум зачем-то маме
С глубоким вырезом халат
Надеть в тот вечер...) Я женат.
Но разве «прыщики» супруги
И даже «яблочки» подруги
Сравнить с «шарами» мамы Али?
«Доилы» эти возбуждали
Меня давно. Я их хотел!
Но никогда бы не посмел
Признаться матери. Тем паче —
Взять Алю силой. И задачи
Такой не ставил для себя.
Лишь по ночам, член теребя,
Я размышленьям сладострастным
Мог предаваться. Полновластно
В мечтах Альбиной обладал.
Когда с женой, с подругой спал,
Я представлял, что мать имею.
Не мог придумать панацею
От похоти своей преступной.
И оставалась недоступной
Родившая меня вагина...
Вдруг неожиданно Альбина
«Мартини» выпить предложила.
(Жена с ребеночком гостила
На даче у своей мамаши.
Я обитал в квартире нашей
Как натуральный холостяк,
Частенько попивал коньяк.
Жену подруга заменила.
Но и подруга укатила
Куда-то с мужем отдыхать.
Теперь о мамочке мечтать
Никто уже мне не мешал.
Но маму Алю увидал
Я наяву, а не во сне.
Она приехала ко мне,
Чтоб погостить денек — другой...
Так с мамочкой своей родной
Наедине я оказался.
И в тот же день не отказался
С ней выпить сладкого «мартини»).
Итак, мы пили... По Альбине
Блуждал мой похотливый взгляд...
Она болтала, шоколад
(Закуска наша!) поглощая.
Я отвечал, не отрывая
От выреза в халате взгляд,
Причем, конечно, невпопад.
Но матушка не замечала
Мою рассеянность. Болтала
Альбина обо всем на свете —
О Блоке, о моем портрете,
Висит который на стене,
Об Эрмитаже, о вине,
О том, что толстая она...
Бутылку выпили до дна...
И тотчас я открыл вторую!
Гримасу скорчив озорную,
Сказала мамочка... «Пьянею...
Сам знаешь — пить я не умею.
Начну ведь песни петь сейчас...
Или прилягу на палас
И буду до утра храпеть...
Не будешь, миленький, жалеть,
Коли напьется мама в стельку?
Пора нам баиньки! В постельку...
Где я сегодня буду спать?
Мне нравится твоя кровать...
Твоя пуховая перина!»
Слегка потупилась Альбина...
И, осушив фужер до дна,
Шепнула сдавленно она...
«Давай сегодня ляжем вместе...»
Всю жизнь мечтал я об инцесте!
А тут вдруг взял и... оробел.
Безумно Алю я хотел...
Но разве мог предположить,
Что мать захочет обнажить
Обворожительное тело?
Ведь спать одетыми — не дело...
Ужель я буду обладать
Той, что меня родила? В мать
Ужель спущу я свое семя?
А мама Аля в это время
Уже халатик расстегнула,
Сняла его, на спинку стула
Игриво бросила, смеясь.
Меня ни капли не стыдясь,
В трусах и лифчике стояла
Передо мною мать... Являла
Она родному сыну тело.
Я обнял Алечку и смело
Стал прямо в губы целовать.
Как хорошо сосется мать!
Мне было сладко! Очень сладко...
«Родная! Ты, как шоколадка...» —
Альбине в ушко прошептал.
Застежку расстегнув, я снял
Бюстгальтер с матери. Упали
«Доилы» на живот. У Али
Бюст небывалого размера.
На титьки маме из фужера
Я вылил сладкое «мартини».
Стал слизывать его... Альбине
Понравилось ужасно это.
«Ведь я поклонница минета...» —
Она бесстыдно мне призналась —
«Мне хочется, чтоб оказалась
Во рту моем твоя игрушка.
Не думай! Я не потаскушка!
Но твой писун хочу сосать!».
Ширинку расстегнула мать,
С меня стянула быстро брюки.
(Как кол — пипирка!) Ее руки
Моим хозяйством овладели.
Ну, что ж... Добился своей цели!
Теперь мне можно кайфовать.
Альбина стала поливать
Вином яички и колбаску,
Большую, красную. Как в сказке
Я чувствовал себя, не скрою.
А мама, на коленях стоя
Передо мной, как проститутка,
Шептала... «Сладкий мой Мишутка...».
В мошонку, в пенис целовала,
Залупу нежно
