Он любил называть себя пожилым, хотя ему было 45, без намёков на седину в жёстких, чёрных, коротко стриженных волосах. Как он сам это объяснял: «пожилой — значит поживший, повидавший». Ну, в этом отношении, он себе не врал.Пришедший из армии в самом начале девяностых, он занялся предпринимательством. Думаю, не надо объяснять, что такое бизнес в конце прошлого века в России? Несколько обыдлевшему после трёх лет на флоте сыну местного партийного деятеля даже не пришлось перестраиваться. И к сорока характер этого человека можно было назвать тяжёлым, хоть и не настолько — за всё сделанное он не сидел.И вот уже сейчас, когда Борис присутствовал на свадьбе сына, зашевелилось нечто, основательно похороненное за ненадобностью. Зависть и злоба за то что упустил, пусть даже самому упущенное может и совсем не нужно — главное взять.Он сморгнул и снова засмотрелся на «брачующихся». А там было на что, вернее, кого посмотреть.***Ольга неуютно повела плечами. Снова это ощущение. Её всю сзади буравил чей-то взгляд. Впрочем, несложно догадаться чёй. — Ты чего? — взглядом спросил её жених, Павел.С улыбкой покачав головой, невеста снова посмотрела прямо вперёд. Фата уже не скрывала ни лица, ни уложенных, волнистых волос чернее дёгтя, которые будучи распущенными опускались ниже лопаток. Рост в сто семьдесят девять сантиметров позволял идти на каблуках, а не на цокающих, раздражающих шпильках. Радужка, по цвету сливавшаяся со зрачком, придавала взгляду странное выражение — глядя прямо в глаза появлялось ощущение будто не за что зацепиться. Ольга знала эту особенность своих глаз и была удивлена, увидев у своего начальника (а сейчас уже свёкра) такие же. Только те буравили тебя насквозь, доставая до души.А, вот уже и машина.***Медовый месяц кончился. Молодые вернулись домой.Их дом в пяти километрах от города ещё достраивался, но Ольга, любившая природу, подолгу гостила у свёкра, он жил там постоянно и сравнительно близко. Борис, кажется, только после развода с женой и ухода сына по-настоящему обжился за городом. Не то, чтобы дом был мал, но бывают такие люди — умудряются заполнять собой всё пространство.Трахаясь со своей новой любовницей, он вдруг понял, что прежняя острота ощущений исчезла. Неожиданно и непривычно было копаться в себе, но вскоре нашлась аналогия. Подобно тому, как прожженные игроки, которым уже не хватает адреналина, сколь бы ни была высока ставка, начинают играть на людей и их судьбы, так и он захотел повысить градус. Как кстати стал отлучаться сын, вступая в партию (понятно, какую) для устранения многочисленных препонов и создания своего дела. Как нельзя кстати хорошенькая невестка зачастила на природу...Сначала он возвращался к невестке мыслями. Тогда то и разглядел в ней прежде не замеченные жесткость, властность, хватку, упорство. За счёт чего и прошла по головам к самой вершине — она ведь управляет одним из его дел. Там-то его сын, Павел, и встретил её. Борис старался не спать с теми, с кем работал или был достаточно близок, вроде секретарей — странно, но это тоже привычка из девяностых. Но сейчас...Потом, зачастил в светлый зал, в котором та любила работать.***Нет, вряд ли есть родство души. Но чем больше Ольга узнавала свёкра, тем сильнее в этом сомневалась. Он часто рассказывал случаи из жизни: разборки, потом попилы и откаты; она — о кинутых конкурентах, махинациях. В стране, где коррупция — это государствообразующее явление, в этом нет ничего удивительного. Они узнавали друг друга не как начальник и подчинённый, но как люди родственные по духу — властному, жестокому, злому. — Всё сидишь? — Я только что с улицы — она обернулась и Борис увидел её покрасневшие щёки. — Ага? В эту сырость и слякоть? — А что? — Не замёрзла? — Вообще-то да. — Тогда подожди здесь, я сейчас.Он ушёл и Ольга поймала себя на мысли, что думает
