Небо, закопченное галками, кричало по-человечески. Она заткнула уши и закрыла глаза, но небо не исчезло, а галки заорали еще громче.
«Ну вот, опять напилась...» — подумала Она.
Звонок в дверь качнул ее обратно в действительность. Галки обернулись толпой гостей, а небо — старой штукатуркой. Она пошла открывать.
Конечно, это был Какаду — бесполый, носатый, весь из пестрых лоскутьев, сшитых на живую нитку болтовни. Никто не относился к нему всерьез, начиная с него самого. Поэтому он был всеми любим и всюду принят.
— Все хуйня, детка, кроме хорошего пистона! — любил говорить он своим собеседникам, независимо от пола и возраста. «Детки» млели, особенно те, что постарше...
Она от души расцеловалась с Какаду и собиралась закрыть дверь, когда обнаружила, что старый попугай явился не один. Его приятель, похожий на водопроводчика, стоял с таким видом, будто ошибся адресом.
Какаду мог привести с собой Кого Угодно, все знали эту его привычку и давно смирились с ней. Поэтому Она, ничуть не удивляясь, осмотрела гостя на предмет чего-нибудь заслуживающего внимания.
Ничего такого не нашлось, и Она вернулась в тусовку, чтобы привычно раствориться в ней.
«Водопроводчик», не относящийся к числу поэтов, музыкантов, художников и просто гениев, в тусовке не растворился, а выпал в осадок и уселся за стол, в уголок, и достал бутылку водки. Он оглянулся в поисках собутыльника, но стол был пуст, и спавший за ним модельер, похожий на сломанный манекен, в счет не шел.
Неизвестно почему, Ей захотелось выпить с хмурым посторонним, и Она уселась за стол напротив. Он без лишних слов налил две стопки, и они тихонько чокнулись. При ближайшем рассмотрении гость перестал быть похожим на водопроводчика, в его глазах, глядящих на гостей через Ее плечо, отливало что-то холодное и нержавеющее.
Ей стало интересно. А еще Она рассердилась, что гость рассматривает гостей за ее спиной, не обращая на нее никакого внимания. Так ей показалось. Она встала, обошла стол и уселась рядом с ним.
— Интересные люди, правда? — спросила Она, законно гордясь умением собрать громокипящую компанию.
— Вы их всех знаете? — спросил Он в ответ. Голос был хорош, но чересчур ровен, на ее вкус.
— Да. Например, та, на которую вы сейчас уставились — известная в узких кругах певица.
— Хорошо поет?
— Нет. Но приводит сюда музыкантов, которые хорошо играют.
— Интересно.
— Врете. Ничего вам не интересно.
— Хорошо. Вру. — Он улыбнулся. — Неинтересно. Выпьем еще?
Она погрозила невидимому вертолету и тряхнула головой, отбрасывая лишний хмель.
— С удовольствием. — Ее заинтриговал человек, щелчком отбросивший весь Ее мир. Она расценила его поведение как вызов и приняла его. — За что пьем?
— За ваш город. Я очень люблю его, хотя бываю здесь все реже.
— Что так?
— Работа.
— И где же вы работаете? Европа? Америка? А может, Япония? Теперь это модно. У вас вид узкого специалиста.
— Под Мурманском, — сказал узкий специалист с ударением на «а», — Так что, по вашей классификации, наверное, Европа.
— Ого, — сказала Она, и представила себе Россию, которая начиналась за окружной дорогой и состояла из ржавых арматур, торчащих из сугробов. Она поежилась. — И как вам там живется?
— Приезжайте — увидите. В двух словах не расскажешь.
— Еще чего, — Она поежилась. — Уж лучше вы к нам.
— Выпьем, однако... — В его глазах мелькнул стальной блик. Он опрокинул рюмку и поставил на стол, как стреляную гильзу.
— Не обижайтесь... — Она почувствовала себя виноватой и положила руку на его пальцы. Пальцы обожгли Ее незнамо чем, и она отдернула руку.
— Хорошо. Не буду. Что же вы... так и живете?
— Как — так? — удивилась Она.
— Ну...
