перед экзаменами. Было уже лето, они сидели в огромной аудитории, на самом заднем ряду. Народу было мало, и они сидели так далеко, что чем бы, они не занимались, все равно бы никто не увидел. То ли лето навеяло, то, что случилось, то ли их молодость и красота. Наташа писала конспект и чувствовала, как его бедро касается ее бедра. Оно было горячее и твердое. На ней было только легкое короткое платье. Ей так захотелось положить руку на это сильное бедро, ощутить его теплоту. Желание было такое сильное, что она не удержалась и сделала это. Он вздрогнул, мышцы на ноге напряглись. Он посмотрел на нее, но она продолжала писать, только румянец на щеках выдавал желание. Он опустил ладонь на ее руку. Стал гладить и перебирать ее маленькие пальцы. Она отвечала на эту ласку. Его рука медленно стала двигать ее ладонь вверх. На нем были спортивные брюки (тогда было модно их носить). Ее рука двигалась вверх, и когда она коснулась горячего и пульсирующего бугра на его штанах, она испуганно отдернула руку и положила ее на стол, придерживая тетрадь. Между ножек стало мокро, и румянец на щеках стал сильнее. Она не смела, посмотреть в его глаза, и продолжала что-то писать.
И вдруг его ладонь опустилась ей на бедро, чуть выше колена, где начиналось платье. Колготок на ней не было, и она явно чувствовала горячую, чуть грубоватую мужскую ладонь на своей обнаженной коже. Он чуть сжимал ее бедро, чуть поглаживал. Его рука стала поднимать вверх, под подол платья, медленно, чтобы не спугнуть ее. Сантиметр за сантиметром он отвоевывал ее гладкое бедро. Наташа чувствовала, как стало трудно дышать, как огонь разливается в низу живота. И когда его пальцы накрыли лобок, она немного раздвинула ножки и отключилась от окружающего мира, остро чувствуя только его горячие пальцы. Они стали гладить тонкую ткань трусиков, которые ужу промокли насквозь, надавливая на расщелинку между губок. Пальцы отодвинули трусики и коснулись горячего влажного бутона. Наташа склонила голову над тетрадкой, длинные волосы заслонили лицо, зубы впились в пластмассовый колпачок ручки, чтобы не вырвался стон. Пальцы нежно терзали, перебирали каждую складочку, то один, то два скользили внутри нее. Она тоже опустила руку на его бугор на брюках. Просунула руку под их резинку и жадно обхватила большой горячий ствол. Теперь и ее пальцы принимали участие в игре. Они скользили вверх-вниз, сжимались и разжимались. Он вторил ей. Другой рукой он спустил брюки и выпустил свой член наружу. И когда волна оргазма прошла по телу Наташи, и колпачок от ручки треснул в ее зубках, член в ее руке запульсировал, выкидывая семя. Несколько минут они не убирали рук, успокаивая друг друга, и прозвенел звонок. Она одернула платье, он поправил брюки. Она собрала тетрадки и порывисто встала, чтобы уйти.
— Наташ, подожди! — он схватил ее за руку.
— Нет. Забудь все! — она вырвала руку, не смотря в его лицо. Повернулась и ушла.
Больше они не возвращались к этой теме, и ничего у них не было.
Было одно место в лесопосадке, куда Наташа боялась пойти. боялась своих воспоминаний, боялась своих чувств. Там была ее первая любовь, самая первая и самая горячая. Но однажды поздно вечером, когда большая луна превращала деревья в причудливые серебристые призраки, ноги сами понесли ее туда. Она сразу нашла эту березу, где были они... Она стала выше, но Наташа все равно ее узнала, только на месте, где ножиком было написано... «Я тебя люблю, Наташа!» была целая кора дерева. Наташа гладила это место на стволе, и ей казалось, что тепло греет ее ладонь. Ей было 15, ему 22 года. Он был с этой деревушки, и она помнила его, когда была маленькой. Он был старше, называл ее соплюшкой, мелочью и другими обидными словами. Она была влюблена в него еще тогда, совсем маленькой. В 13 лет, она уже по-настоящему в него влюбилась, когда он вернулся с армии. Высокий сильный десантник, в тельняшке и голубом
