подумал Василий, и сердце его сильно-сильно забилось. Ведь и мать так звали. Глянул Василий на женщину еще раз исподлобья и неожиданно для себя начал рассказывать все о себе, ничего не тая, не приукрашивая. И тут же выражение лица Натальи резко изменилось — она нахмурилась и пристально стала всматриваться в Василия, то краснея, то бледнея, потом спросила:
— Голова болит?
— Трещит, — ответил Василий.
Наталья порылась в сумке и вытащила немного початую бутылку водки. Налила в стакан и протянула Василию:
— Подлечись.
— Вот это да-а Сказка!... — с этими словами Василий одним духом опрокинул в себя содержимое стакана. Посидел, чувствуя, как разливается по телу приятное тепло, блаженство. Жизнь снова засверкала всеми своими радостями, и он выдохнул:
— Эх, сейчас бы еще закурить!
— Есть у меня сигареты, — сказала Наталья и вытащила из кармана шубы пачку «Примы»: — Кури.
— Ну, ты, Наталья, впрямь как волшебница, — качнул головой Василий.
* * *
Когда он стоял и курил у дверей аэропорта, сзади раздался голос Натальи:
— И кто ждет тебя тама?
— Сестра Да не знаю теперь точно, там она или уехала куда?
— Я... ведь тоже... из тех краев... Жила когда-то там, — задумчиво сказала она и встрепенулась: — Я сегодня ночью вылетаю. Гостила тут у сестры недельку. Затосковала вся! Хозяйство у меня... Знашь что, я тебе оставлю свой адрес. Ежели что, приезжай. Нам в совхозе нужны рабочие руки.
Она протянула клочок бумаги.
— А я завтра прошвырнусь в город. Надо ж подзаработать, — сообщил Василий.
— И сколь ты бушь подзарабатывать? Месяц? Год? А жить где бушь? — спросила Наталья.
— Эх! Где наша не пропадала! — ответил Василий.
— Слушай, Вася! — выдохнула Наталья прямо в лицо Василию. — Поедем со мной. Я ж говорю, в совхозе для тебя место найдется!
Задумался Василий, потом говорит:
— Дак ведь у меня все равно денег нет.
— Я заплачу за тебя, — отвечает на это Наталья. — Потом расплатисься
И махнул тогда рукой Василий:
— А поехали! Какая разница — где русскому мужику помирать!
* * *
Вот так Василий попал в этот поселок, затерянный средь тайги.
Дом у Натальи оказался старым, но все еще крепким пятистенком с просторными сенями. Двор был большой, весь в строениях.
— У меня коровы, свиньи, куры. Хозяйство! — сказала, входя в дом, Наталья. — Завтра я тебе истоплю баньку. Отойдешь душой и телом. А сейчас поужинам...
Она сидела напротив, подперев щеку рукой, и смотрела на то, как жадно ест Василий.
— Знаешь что, Василий...
— Что? v он оторвал взгляд от тарелки и глянул на Наталью.
— Знаешь что... v охрипшим голосом сказала она. v Ты... ты... ведь мой сын...
Вскричал Василий и вскочил на ноги, отталкивая от себя тарелку. Она полетела на пол и с грохотом разлетелась на мелкие куски.
— Что-о-о?!!! Моя же мать... умерла!!!
— Живая я, Вася... Живая!
Василий опустился на стул и, потеряв дар речи, уставился на Наталью.
— С отцом твоим мы жили как кошка с собакой. Сильно он пил... Бил почти кажный день... Однажды избил до полусмерти... В больницу попала... А меня в город увезли... Долго лечилась, а когда вернулась, вас уже с Веркой-то не было. Искала вас, да мне сказали, что вы умерли в детском доме... v по лицу Натальи катились слезы. Она плакала молча. v И я уехала к сестре, в Красноярск... но в городе жить не смогла... Сюда вот приехала, и, вот, уже почти двадцать лет живу здесь... Доярка... Я тебе этого не сказала там, потому что боялась v убежишь...
Потрясенный Василий не мог проронить ни слова, но на душе расплывалось тепло неведомого ранее чувства покоя.
Они сидели у печки на лавочке. Мать гладила сына по голове и что-то говорила, а Василий молча курил сигарету за сигаретой...
Потом она
