«девочкой».
Евгений так и не понял, в самом деле «тетушка Ванда» считает его девочкой или просто играет роль. Очень уж эффектным было это актерство; возможно, оно переходило в настоящее безумие. Мисс Джонс просто подыгрывала хозяйке, хоть и называла его только Женечкой. Но даже если Евгений оказался одним из объектов маниакальной страсти, ничего особенно ужасного он в этом не видел. Сама жертва испытывала огромное удовольствие от полного контроля, а женщина реализовывала гипертрофированный материнский инстинкт, повелевая «ребенком». Обеим сторонам такие взаимоотношения, основанные на добровольном согласии, давали и психологическую, и физическую разрядку, не говоря уже о сексуальных радостях (глядя на «девочку», Ванда неоднократно ласкала себя и постоянно испытывала возбуждение). Так что раб был искренне благодарен старшей сестре, привезшей его сюда; но его роль в доме тетушки еще не подошла к концу.
Однажды Евгения переодели в красивое праздничное платье, сменили белье. При этом мисс Джонс заметила:
— Сегодня у нас будут гости, Женечка; и тетушка тебя с ними познакомит. Так что веди себя прилично, будь хорошей девочкой.
Действительно, к особняку подъехали несколько машин, внизу раздался шум, производимый вошедшими, и вскоре Евгения препроводили в гостиную. Здесь он застал небольшое общество и от удивления даже поклонился с некоторым опозданием. Ведь посмотреть было на что.
Дама в глухом черном платье с вуалеткой была Мэм-саиб. Она улыбнулась, взглянув на растерянность Евгения, но осталась сидеть в кресле у камина. Зато две другие женщины сразу же подошли к нему. Чем-то они были похожи; обе могли бы быть матерями многочисленных семейств, но таковыми, кажется, не являлись. Тетушка Сара и тетушка Марина сразу же познакомились с Женечкой; высокие, массивные дамы (вторая чуть выше и полнее первой), блондинка и брюнетка, они засыпали Женечку вопросами: как ей здесь нравится, какие платьица она любит, хорошая ли она девочка и много ли ест конфет: Потом тетушка Марина предложила познакомить ее с другими девочками и тут же проводила в соседнюю комнату.
Здесь Евгения ожидали две таких же, как и он, «послушных девочки». Юноши были мастерски перевоплощены под четким женским руководством; им было под двадцать, но казались они совсем детьми, несмотря на рост и телосложение. «Ирочка» и «Светочка» были образцовыми воспитанницами. У одной волосы собраны в косички, у другой в пучок на затылке; «Света» облачена в яркий комбинезон, «Ира» в платьице с высоким воротником, явно скрывавшим ошейник. Наконец Евгению представилась возможность встретиться с другими рабами, играющими сходные роли. Тетушки с удовольствием следили за их знакомством, затем уселись тут же пить чай. «Девочки» старались имитировать детский разговор — о куклах, игрушках, сладостях и прочей ерунде. «Ира» заявила, что ни у кого нет такой игрушки, как у нее, и продемонстрировала свое сокровище — большеглазую блондинку стандартной формы. Однако ротик куклы явно не был декоративным, а огромные эластичные губы хранили следы недавнего использования. Не оставалось сомнений в сексуальном предназначении игрушки. Это «Ира» тут же и доказала:
— Тетушка, могу я поиграть с ней?
— Конечно, милая, покажи другим девочкам, какая ты умница!
Задрав подол, юный трансвестит медленно приспустил колготки и показал всем эрегированный пенис. Тетушки умилились, а «Ира», усевшись на полу, поднесла губки куклы к своему члену: «Девочка» сладострастно вздыхала и получала удовольствие. И хозяйки, и рабы завелись от этого спектакля. Рука «тетушки Ванды» скользнула под юбку и начала энергично поглаживать клитор. Возбуждение нарастало, Евгений сам чувствовал это. И тут к нему подошла «Света»:
— Мамочка, можно мне помочь Женечке?
— Конечно, очень мило предложить это, моя маленькая,
