«Ты будешь мыть посуду!», — дразнил Паша свою младшую сестру, Ирину.
«Не буду!», — со слезами отвечала Ирина.
«Прекратите препираться и ешьте!», — прикрикнула на них их мать Евгения Петровна.
Александр муж Евгении Петровны пристально смотрел на детей.
Как раз в это время они услышали стук в дверь.
«Я открою», — сказала она и пошла к двери.
Открыв дверь она увидела на пороге загорелого хорошо сложенного парня с пистолетом в руке. Он схватил Евгению Петровну и приставив пистолет в ее виску прошипел:
«Крикни и я продырявлю твою башку, сука.»
«Кто вы... , что вы хотите?», — пролепетала Евгения пытаясь вырваться из стальной хватки.
«Молчи сука, здесь я буду задавать вопросы, а ты отвечать», — сказал он и его рука проскользнула в вырез ее платья и, обнаружив что Евгения без лифчика, с силой сжала сосок на ее груди. Евгения задыхалась и покраснела.
«Я думаю, что мы договоримся по хорошему. Ты можешь называть меня Николаем», — сказал он и улыбнулся.
Он развернул ее лицом к себе и полные губы. Тут он услышал спор в столовой. Тогда он развернул ее и подтолкнул пистолетом внутрь дома.
Они шли по направлению к столовой.
«Заткнитесь нахер, иначе я грохну эту суку!», — сказал он и приставил пистолет к голове Евгении.
«Мамочка!», — закричали Ирина и Павел.
«Женечка!», — ошеломленно вскрикнул Александр.
Александр встал, но сразу же остановился. Он понял, что этот ублюдок не шутит, и медленно сел обратно.
«Быстро все в зал», — сказал Николай.
Они медленно встали и пошли в зал, один за другим. Там они сели и Николай связал их веревкой.
Он быстро прошел по комнатам и собрал все их золото и деньги.
Все это время они оставались связанными. Они были испуганы, особенно Ирина — она плакала непереставая.
Павел чувствовал жалость к сестре, и пробовал успокаивать ее. В то же самое время он не мог оторвать взгляда от матери. Веревка, которой она была связана, пересекала ее груди поперек и прижимало ее платье так сильно что теперь он ясно различал ее соски. Это было невероятно, Паше казалось что она возбуждена. По крайней мере ее большие и вставшие соски говорили за это.
Только через некоторое время Николая вернулся в комнату. Он посмотрел на Евгению Петровну и ее вставшие соски.
«Эта комната возбуждает тебя так или ты рада что я вернулся?», — сказал он и улыбнулся.
Он стал медленно развязывать веревки Евгении.
«Сука, блядь, убери свои поганые руки от моей жены.», — крикнул Александр и попробовал пнуть Николая.
Николай увернулся и пнул Александра в лицо. Александр вскрикнул и решил, что лучше не будить гнев в парне с пистолетом.
Теперь Евгения была полностью освобождена от веревок. Николай толкнул ее на пол и сорвал с нее платье, разорвав его при этом в клочья.
Паша уставился на обнаженное тело матери. Ее живот был выпуклым, а груди слегка отвислыми. Но больше всего его поразил размер ее сосков. Ареолы вокруг соска были размером со сливу, а ее коричневый сосок был полностью вертикален, мало чем отличаясь от большого пальца руки. Его член начал расти несмотря ни на что.
«... пожалуйста... не делайте это со мной... не перед детьми», — плакала Евгения.
«Ты сделаешь это, или я сделаю это с ней», — сказал Николай указывая на Ирину.
Он поцеловал ее крепко и стал медленно продвигать руки вниз по ее телу, стаскивая порванное платье открывая те небольшие участки ее тела, которые оно все еще скрывало. Черные лобковые волосы скрывали ее влагалище, прикрывая его от нескромных взглядов. Его руки медленно скользили по ее соскам и ласкали их заставляя вырываться из груди Евгении сладостные стоны. Тогда он поставил ее на колени и сняв штаны показал ей свой огромный член, он был больше чем у Александра, он был больше чем Евгения когда-либо видела в своей жизни.
«О мой бог!», — задыхалась подумала Евгения
