Ехать в магазин, где работала Лана, было уже поздно, и Самолетов направился прямо к гостинице, где она обитала. Свернув с семнадцатого шоссе, являющегося одновременно и главной улицей городка, на восьмую южную, он увидел название «Grand Inn». На боковой улице за гостиницей он нашел место для стоянки, припарковался и вышел из машины в необычайном волнении, смешанном с легкой сонливостью, которая не мешала, а наоборот, делала все происходящее вокруг похожим на сон.
Тепло ночи смешивалось с терпким ароматом ветерка, доносящегося с океана. Из расположенного через дорогу луна-парка доносились крики и смех еще не угомонившихся посетителей. С идущей вдоль океана соседней улицы, залитой ярко-желтыми огнями, доносились популярные этим летом музыкальные ритмы, басами вырывающиеся из окон проезжающих автомобилей. Все вокруг было расслабленно, весело и беззаботно.
Отель представлял собой двухэтажное строение в форме буквы «П» с одной укороченной ногой, окрашенное в салатный и белый цвета, типичные для здешних курортных городков. Входы в номера были расположены на галереях, опоясывающих отель снаружи, а окна и балкончики апартаментов выходили в уютный внутренний дворик с полукруглым бассейном и симпатичным садиком со скульптурами.
Со стоянки автомобилей в гостиничный дворик вел боковой проход, возле которого стояло несколько молодых людей с блестящими глазами выпивох и с пренебрежением в одежде местных бомжей. Один из них, имевший маленький рост и роскошные усы, посмотрел на Самолетова особенно внимательно — впрочем, без всякого подозрения; скорее, дружелюбно-сочувственно.
Никита давно понял, что стиль одежды в местных условиях ничего не значит: здесь в протертых джинсах, шлепках и выцветшей рубашке, завязанной узлом на пузе, может ходить и опустившийся бродяга, и владелец самой роскошной гостиницы на побережье.
Остановившись перед проходом, Никита попытался понять, с чего начать поиск нужного ему двести одиннадцатого номера. Спрашивать у местных ему почему-то не хотелось, как не хотелось бы разведчику, проникшему за линию фронта, спрашивать дорогу в штаб у вражеского патруля. Зная, что первая цифра, скорее всего, означает этаж, Никита под любопытными взглядами отдыхающей компании прошел на лестницу, ведущую на верхнюю галерею, и начал блуждания по лабиринтам гостиницы — как скоро выяснилось, совершенно с нулевым результатом: расположение номеров не укладывалось ни в какую систему или последовательность.
Во время своих поисков он несколько раз пересекал внутренний дворик, каждый раз проходя мимо бассейна, в котором, несмотря на поздний час, кто-то плескался. В какой-то момент он увидел, как пловец выбрался на берег и в свете яркой луны стал обтираться полотенцем возле расположенных у бассейна лежаков. Это был хорошо загоревший и прекрасно сложенный молодой человек с темными вьющимися волосами. Лицо его было настолько красиво, что Никита на секунду опешил: глядя на подобных юношей, начинаешь понимать гомосексуалистов.
Этот человек показался Самолетову чем-то знакомым. Что-то выдавало в нем представителя его далекой родины. Самое удивительное, что при этом на нем даже не было одежды, по которой это можно было бы определить. Но что-то неуловимое в его поведении и выражении лица говорило, что Никита не ошибся. Вглядевшись в его лицо, он узнал в нем того самого молодого человека, который встретился ему в университете, когда они с Ланой ездили за билетом.
Парень мельком взглянул на Никиту, влез в свои сандалии и, продолжая на ходу вытираться полотенцем, скрылся в одном из многочисленных переходов отеля.
Неожиданно Самолетов подумал о Лане: «Она живет в одной гостинице с таким красавчиком, да еще является его соотечественницей. Он гораздо моложе меня, а что касается привлекательности, то тут даже и сравнивать нечего. Будь я на ее месте, непременно
