можешь делать со мной чего хочешь, заставлять меня выполнять все твои приказы и команды. Любая твоя фантазия, которая до этого не была воплощена в жизнь из-за своей возможной неординарности может быть выполнена сейчас, только лишь по твоему желанию. Я могу и противиться тому, что ты будешь делать со мной, возможно буду против того или этого, сопротивляться и всячески мешать тебе. Ты же должна пропускать ВСЕ мои реплики, возражения и все остальное прочее мимо своих миленьких ушек. Более того, если тебе не понравится, что я возражаю, ты можешь, а лучше, должна наказывать меня за любое мое сопротивление. У меня связаны будут руки и, если ты захочешь, то и ноги, поэтому помешать тебе я не смогу. Свое согласие на твои возможные пытки считай, что я тебе дал. Хотя я человек по натуре свободолюбивый, но острые ощущения от возможного «рабства» хочу испытать еще больше. Единственное, что я хотел бы попросить — это оставить меня все-таки живым и здоровым. Сегодня пятница, вернее уже даже суббота началась, так что ты даже во времени не ограничена. Я даю тебе свое согласие на то, если тебе захочется продержать меня в связанном состоянии все выходные.
— Я уже давно все поняла, — с легкой ухмылкой ответила она. — Все будет именно так как ты сказал, если ты, конечно, сам хочешь этого. И живым и здоровым ты останешься.
— Все, о чем я сказал, мне хотелось бы испытать и конечно еще и твои желания и фантазии.
— Ну ты даешь руки то свои? — спросила Лена уже требовательно.
Вдруг внутри меня пробежали тени сомнения. Я же знаю эту женщину лишь часов пять-шесть и тут же даю ей связать себя по рукам и ногам. А вдруг она маньячка? Что если я попал в хорошо расставленную сеть: тяжелые сумки; ее согласие на мою помощь поднести их; приглашение на чашечку чая; то, что она сама до самой ночи не напомнила мне, что пора уходить.
А тут еще и полное согласие с моей фантазией. Все это смутно мне напоминало начало мрачных историй. Но выругав себя внутренне за какие-то сомнения я развернулся спиной к ней и молча скрестил сзади руки.
Через полминуты я ясно дал себе понять, что она связала их на редкость надежно. Рук мне было не развязать. Мне даже показалось, что она перестаралась потому как кисти немного потяжелели из-за частично перекрытого доступа крови. Но я подвигал немного запястьями и слегка ослабил стянувшую запястья материю, но тем не менее мысли о самостоятельном освобождении мне уже не приходили в голову.
Она развернула меня к себе и вновь прижалась губами к моим губам. Через короткое время она отстранилась и обтерев губы стала расстегивать мой ремень. Я уже давно и сильно был возбужден. Одна только мысль о подчинении женщине приводила меня в полную «боевую» готовность. Лена одной рукой ласково проводя там где это возбуждение отчетливо проступало, другой рукой расстегнув ремень сняла его с моих джинсов.
— Зачем это? — с усмешкой спросил я.
— Молчать! Увидишь! — резко ответила Лена. Глаза ее загорелись еще больше. Она полностью расстегнула джинсы и взяв с кровати мой ремень уверенно произнесла.
— Снимай дальше сам.
— Как это я без рук стяну с себя джинсы? — возразил я.
Лена молча сложила ремень пополам, одной рукой взяла его за два конца, а другой стороной ремня слегка хлопнула по свободной ладони, не двузначно давая понять, что лучше подчиниться.
Через минуту она весело смеялась глядя на мои слабые попытки снять с себя застрявшие на щиколотках джинсы. Мне с трудом удалось спустить их, но они комом застряли на ступнях ног и как бы я не пробовал их сбросить — ничего не получалось. Я вопросительно взглянул на Лену. Перестав смеяться она сама сняла их до конца оставив меня в трусах, а затем перевалив меня животом вниз через свои ноги несколько раз стеганула меня ремнем по моей заднице. От боли я слегка взвыл, но она приказала
