оказалась такие большие и теплые. Я себя куклой ощущаю. Он пальцами жмет, а соски набухли и о ладонь его задевают. У меня истома, и, чую, как-то потяжелело там внизу. А он не замечает, с одной закончил, за вторую принялся.Нет, говорит, нормально все. А я чувствую, что влажная стала.Ладно, говорит, а месячные когда должны быть, в лоб спрашивает. Были, говорю, до лагеря закончились. А сама уже не знаю, куда деваться от стыда. Стою перед ним голая, почти, мокрая уже, еще и про это дело спрашивает.Он дальше, а как проходили, болезненно или как. Тяжело проходили, больно было. Они у меня тогда всегда так проходили. Говорю. Я сама чуть не реву от стыда.Он мне ложись, надо тебя пальпировать. Трусы снимай, и колени немного подними. Все, я ауте. Уже ничего не соображаю. Делаю, как сказал, трусы долой, а они мокрые ложусь и колени сгибаю. Впервые мужик на меня там смотрит. А он, равнодушно мазнул взглядом и давай низ живота щупать. Больно, не больно. Давит на живот в разных местах, а его большой палец иногда мой лобок задевает. А он меня еще туда, сюда крутит, как игрушку, своими сильными руками. Хорошо мне стало совсем, ничего не могу с собой поделать. Теку, так теку, как никогда. Даже, когда сама себя ласкала. Глаза закрыла.Конечно, он все просек, мужик опытный. Когда подрагивать стала в его руках, он свой большой палец на клитор и положил, потер его буквально пару раз, я и кончила в его объятиях. Только рот покрепче сжала, чтобы он не слышал. Поддержал он меня немного, и отпустил.Ладно, говорит, таким тоном, как будто ничего не было. Еще раз температуру померяем. На живот переворачивайся.Я на живот, как была голая. Он берет градусник и меня за задницу хватает. Половинки мои раздвигает. Я подаюсь от него. А он мне, куда ты, теперь то уж поздно, лежи и не рыпайся. Пошутил так. Я, наверное, до самых пяток покраснела. Так волна и накрыла. Шевелится теперь, и думать не думала.Он мне половинки раздвинул, смазал дырочку вазелином и градусник туда. Лежу, расслабленная, градусник из задницы торчит. Вдруг чувствую, он начинает вываливаться из меня. Пытаюсь сжать сильнее, только все испортила. Он быстрее пополз и выпал, почти.Он, конечно, увидел это, опять его назад засунул и руки с моей задницы не убрал. Придерживает градусник, и пальчиком поглаживает.Я лежу, ни жива, ни мертва. Стыдно, и, одновременно приятно, снова возбуждаюсь. А он все, сволочь, замечает, наверное. Пальцы между ног мне просовывает и гладит по мокрой щелке, губки перебирает.А я и сопротивляться не могу. Желание распирает, хочется, чтобы продолжал.Тут, наверное, время подошло, он градусник забирает. Посмотрел, и хмыкнул. Лежи, говорит. Перчатку на руку надевает и опять к мне. Добавил на попку вазелина. Расслабься, говорит. И палец мне в попку засовывает. Неглубоко, так, чуть-чуть. А большой палец, проведя по щелке, на клитор кладет. А ноги у меня сдвинуты, неудобно. Так он пальцами шевельнул между ними, раздвигай. А мне уже все равно, хочу, чтобы этого, аж, пальцы на ногах сводит. Раздвигаю.Он давай меня гладить там. а когда я сильнее завелась, и пальчиком в попке, туда, сюда, понемногу. От удовольствия, я даже постанывать начала. Он быстрее. Тут я и кончила. Выгнулась все, кричала, по-моему. Никогда такого со мной не было!Пока я не успокоилась, он руку не убирал. А потом, спокойно так говорит. — все, процедуры закончены, можешь одеваться. Смотрит на меня, так, уважительно, что ли.Я одеваюсь, первым делом трусы, потом платье, а он мне диагноз у тебя, дорогая, приступ симуляции. Но это не смертельно. Работать можно. Но лучше, чтобы приступ не повторялся. Ты девочка хорошая, тебе это не надо.Говорит, и на меня смотрит, как раздевает. А «девочка хорошая», сказал так, как будто я не девочка уже, да и хорошего во мне мало осталось.Все, говорит, иди, на завтрак опоздаешь, и в свои бумаги уткнулся.Я оттуда бегом, в свой отряд. Потом санчасть стороной обходила. Видела его несколько раз, в оставшееся
