Вечерело. Рабочий день давно уже закончился, и последние покупатели потянулись к выходу с продовольственного рынка. То тут, то там показывались редкие покупатели, но и они спешили к выходу. До закрытия оставалось минут пятнадцать. Маша, молодая продавщица лет двадцати трёх, уныло посмотрела на прилавок перед собой: горы помидоров, огурцов, яблок, груш остались почти что нетронутыми. День прошёл почти — что впустую, продано было мало, прибыли почти что нет.
— Эх, неудачно то как, — проговорила баба Глаша, торговавшая семечками, — такой неудачный день, всё ходят и ходят и не покупают.
— А ты тут недавно работаешь? — спросила она, повернувшись в сторону Маши.
— Да вот, первый день, — отозвалась Мария, — сегодня только начала, вот, дали весь этот товар и сказали «Продавай», только продала я мало, несколько килограмм.
— А, вот оно что, — протянула бабка Глаша, — значит не избежать тебе крещения...
— Чего не избежать? — переспросила Маша.
— Да так, есть у директора рынка такой обычай... ну да ладно...
— Нет уж, продолжайте — настойчиво попросила Мария.
— Если новенькие продавщицы плохо справляются со своими рабочими обязанностями в первый день работы, — под пристальным взглядом Марии начала говорить бабка Глаша, — тогда директор рынка устраивает им «рабочее крещение», ну, он так это называет...
— Уводит их к себе и подсобку и развлекается там с ними, дружков своих приводит... ну что они там делают я точно не знаю.
— Как же так!?, — вспыхнула Маша, — это же противоречит трудовому кодексу, это же противозаконно! Дикость, первобытность какая — то!
— А что делать?, — спокойно ответила бабка, — это его рынок, его законы, да и к кому ты пойдешь жаловаться?
Маша обвела взглядом торговые ряды, покупателей почти не было, подул холодный ветер.
— Ну я пойду наверное, — проговорила бабка Глаша, пересыпая семечки в сумку, — я тут торгую сама по себе, плачу ему только и всё, а вот ты же под его начальством работаешь... ну до завтра.
— Да завтра — как во сне проговорила Маша, уйти, как она, Мария не могла, прежде чем уйти необходимо здать товар и выручку, за этим придёт сам директор рынка, кавказец Имир.
Покупателей уже не было. Продавцы приготовились сдавать товар. Маша стояла и нервно перебирала в руках несколько мятых десяток. Что будет?
— Много продала, красавица? — на ломанном русском спросил подошедший Имир, высокий статный кавказец.
— Да вот, — ответила Маша, отдавая ему деньги, — три килограмма огурцов и два килограмма яблок.
— Не густо, — ответил он, — плохо работаешь?
— Не покупают ничего, ходят только да выбирают.
— Э, так не бывает, покупателя завлечь надо, приманить. Пойди — ка сюда — поманил он Машу пальцем.
Мария вышла из — за прилавка и подошла к нему.
— Пойдём — ка со мной, я тебе объясню.
Чувствуя неладное, девушка направилась вслед за Имиром. Они подошли к небольшому домику, Маша знала, что в нём во время рабочего дня находится Имир.
— Входи — пригласил он и открыл перед Марией дверь.
Она вошла, огляделась. Небольшая комнатка, занавешенное окно, стол, несколько стульев. В углу маленький диванчик. Имир прикрыл дверь.
— Раздевайся — проговорил он.
— Что? — переспросила девушка.
— Раздевайся — грозно повторил он и сделал шаг навстречу Маши.
Мария стояла как вкопанная, словно ноги приросли к полу. Приехала, называется, на заработки.
— Ты не поняла, помочь?! — рявкнул кавказец и с силой тряхнул её за плечи.
У Марии к горлу подступил ком, на глазах навернулись слёзы. Трясущимися руками она сняла курточку и положила её на пол.
— Дальше, — поторопил её Имир, — или я
