что стал — опять-таки чисто случайно — свидетелем тому, что не предназначено для чужих глаз — и не мог отвести взгляд. Да и какой мужчина был бы способен уйти в такой момент?
Протяжный стон дал ему понять, что она кончила. Словно зачарованный, смотрел он та то, как из ее влагалища медленно появляется длинный овальный предмет — отнюдь не тот, что предназначен природой. Лежа с закрытыми глазами, она рукой нащупала еще один, меньший по размеру темно-синий баллончик, вздохнула и потихоньку начала помещать его в другое отверстие. Он решил, что сходит с ума. Раньше он считал, что к анальному сексу можно принудить только силой, и ни одну из своих немногочисленных партнерш так и не смог уговорить им заняться. А тут перед ним лежит женщина, которой это явно доставляет удовольствие. Практически не осознавая, что делает, он достал из брюк одеревеневший член и крепко сжал его рукой, боясь, что вот-вот кончит. Раздался еще один стон...
Она открыла глаза. Любая другая на ее месте подняла бы дикий визг, она же осталась лежать, словно была королевой и давала аудиенцию.
— Господи, я... ты можешь меня выгнать... но я... черт побери... это... я не могу этого вынести... и я не могу уйти... — он бессвязно бормотал, безотрывно глядя на нее, и вдруг услышал тихий голос...
— В меня сегодня нельзя, извини...
— Я туда, в другую дырочку, пожалуйста... — и с удивлением и восторгом увидел, как она откинулась на спину и раздвинула ноги. Скинув ставшую в один миг ненужной одежду, он забрался в широкую ванну и поднес темно-красную головку к маленькому отверстию.
— Сейчас, милая, я не сделаю тебе больно, — шептал он, прокладывая себе путь в таком узком и таком манящем месте... Он кончил почти сразу, но не стал ни оправдываться, ни извиняться. Он знал... эта сказочная женщина все поймет.
Она сидела к нему спиной, и ее тело била мелкая дрожь.
— Холодно, — она включила воду и заткнула пробкой слив. Все было как во сне, и тут его словно прорвало. Эта женщина, в которой он только что был, вовсе не принадлежала ему, она оставалась такой же далекой, и ощущать эту преграду было невыносимо. Он несмело обнял ее за плечи — она не сопротивлялась — и стал рассказывать...
— Мне кажется, что я знаю о тебе все. Ты всегда рано просыпаешься и встаешь, даже когда есть возможность полежать в постели подольше. Ты без ума от горького шоколада и темных роз (хотя их дарят тебе нечасто). Ты любишь свою дочь и очень редко смеешься. Ты терпеть не можешь слащавые женские романы. У меня есть две твоих фотографии. Одна вот уже год стоит на столе, и когда я возвращаюсь домой, то представляю, что ты меня ждешь. А другая... другую, черт побери, я храню в ванной. Я не знал, как к тебе подойти — ты казалась такой неприступной, — как сказать тебе о том, что я люблю тебя — безумно, страстно, нежно, как я хочу, чтобы ты была моей женщиной. Скажи — могу я надеться? Если ты решишь меня прогнать, я никогда ни словом, ни взглядом не напомню о себе. Я...
Едва слышное... «Да» было ему ответом. Она потянула пробку, и вода, обнимавшая их тела, стала медленно отступать. А его руки между тем уже завладели ее грудью, теребя набухшие соски, потом одна из них соскользнула вниз и коснулась клитора, что заставило ее протяжно вздохнуть. Его член упирался ей в спину, и он чувствовал, что вряд ли удастся долго сдерживаться. Он перевернул ее на спину и попросил... «Покажи мне свое сокровище». Она развела ноги в стороны, раздвинула рукой губки и медленно провела по ним пальцем. Вслед за ней то же сделал и он и произнес...
— Знаешь, я не сторонник ненормативной лексики в повседневной жизни, но почему-то сейчас, здесь, с тобой, мне хочется называть вещи своими именами, и хочется слышать это от тебя. К черту всякие там «киски». Это — настоящая пизда, самая красивая и желанная на свете, и она ждет, чтобы ей
