закусывали, болтали о всякой всячине. Полине наскучило это многочасовое сидение, и она решила от нечего делать пойти принять ванну. Пришлось не запираться, поскольку санузел был совмещенный и ребятам надо было заходить по малой нужде.
Полинка мылила голову за полупрозрачной занавеской, не обращая внимания на игривые реплики писающих мимо унитаза парней. Зашел Петр, по-хозяйски залез в ванну и присосался пьяными губами к ее мокрым соскам. Вода брызгала из душа на заигравшихся любовников, в ванной стоял пар.
Друзья соскучились ждать их на кухне. За мутным окошком над ванной послышалась возня. Вдруг форточка распахнулась и над Полиной и Петей повисли грязные ботинки. Кто-то закряхтел, просунулась стриженая голова.
— Сейчас я к вам спрыгну! — пригрозил хриплый голос.
Один ботинок спустился ниже, медленно сползало тело, с трудом протиснувшееся в узкое отверстие. Однако в последнее мгновение дружок передумал — отступился от своего нехорошего замысла. Уперся ногой в ванну и, спрыгнув на пол, вышел вон, так и не сумев прервать затянувшийся поцелуй.
Когда наконец Петя с Полей накупались в свое удовольствие, они застали вконец осоловевшую унылую компанию за кухонным столом. Верхолаз в грязных ботинках держался за бок. Был зеленоват и бледен.
— Кажется, ребро сломал, — разрезая толстый круг колбасы, объяснили приятели.
Друзья продолжали пить, Полина отправилась спать в дальнюю комнату.
Через час дверь с грохотом распахнулась, четверо обступили ее, закутавшуюся в простыню. Один выдергивал из-под нее простыню, другой гладил по волосам и приговаривал:
— Чего это ты такая мокренькая?
Другие ждали. Полина цеплялась в простыню, уговаривала оставить ее в покое.
— Да она же совсем голенькая! — воскликнул один, засунув руку ей под живот.
Петя стоял рядом.
Долго уговаривали Полину раскрыться по-хорошему. Начали терять терпение.
— Ну хватит, она не хочет, — пресек все домогательства Петя. — Пошли еще выпьем!
Теперь Полине не спалось. Она хоть и закрылась на крючок, но ждала гостей.
И точно: пришли, ломились, звали пьяными голосами, сорвали шпингалет, оказалось, их двое. Петя и тот, со сломанным ребром, спали, а эти помнили про Полину и пришли пожелать ей «спокойной ночи».
Содрали-таки простыню. Поля лежала, обхватив подушку, спиной к гостям, а те гладили дрожащими руками ее тело, волосы, лопотали бессвязное.
— Ну пожалуйста, ну не надо! — умоляла их Полина. — Вы сейчас можете сделать со мной все, что захотите. Но я вас прошу, не надо!
Вдруг один из ребят расплакался от умиления. Он сидел и капал теплыми слезами на Полинкину спину.
— Ну что я могу поделать, когда она говорит такое! Девочка моя! — поцеловал ей плечико, всхлипнул. — Мы уходим...
И поволок вяло сопротивляющегося друга прочь из комнаты. Все уснули.
После этого случая Поля долго не отвечала на Петины звонки. Но соскучилась, передумала. И в один из будних дней разрешила приехать в гости.
С порога зацеловал, схватил в охапку.
— Знаешь, что я сейчас с тобою буду делать? — зашептал в ухо.
Полина засмеялась.
Уронил на кровать, начал расстегивать, потом задрал на ней рубашку, стал целовать открывшийся живот. Потом — красный, тяжело дышащий — содрал лишнюю одежду, вскочил, схватил Полю за щиколотки, поднял вверх. Полина завизжала, хватаясь руками за ноги
Петра...
А он уже обхватил ее лодыжки одной рукой, а другой вправляет член — капающий, скользкий.
Кровь прилила к голове Поли. Беспомощно припав к волосатым Петиным ногам, она скользила вверх-вниз, но скоро руки Петра ослабели, и оба опустились на пол, так что Петя попал членом прямо Полине в рот и начал вводить его неглубоко. При этом раздавалось смешное чмоканье на выходе.
Сам же он уткнулся носом во влажную мякоть и лизал
