— Куда только смотрит милиция! — на ходу бросила Лена своей подружке.
На тротуаре, облюбованном уличными продавцами, женщину неопределенного возраста обрабатывали сразу две гадалки.
— И без них здесь пройти трудно, да еще эти понаехали, мошенницы! — развивала свою мысль Лена.
— Тише ты! — Таня толкнула Лену в бок, но неосторожные слова достигли слуха одной из цыганок, которая тут же развернулась и перегородила девочкам дорогу.
— Это кто «мошенницы»? — смуглая до черноты женщина в упор смотрела на Лену.
— Извините, — сказала Таня, — дайте, мы пройдем.
— Постой, молодая, вежливая, дай ручку, все тебе скажу, красавица, ничего не утаю, что было и что будет скажу, — затараторила цыганка, продолжая смотреть на Лену, но уже взяв за руку ее подругу.
— Идем! — Лена потянула Таню за другую руку, но та повела себя как-то странно: глядя на гадалку, она безвольно позволяла цыганке вертеть своей ладонью, водить по ее нежной поверхности скрюченным черным пальцем и плести языком обычную в подобных случаях охмуриловку.
— Знаю, все знаю про тебя, девонька. И что друг у тебя есть, и что не девочка ты уже:
Таня стремительно краснела. Лена, враждебная ко всем проявлениям суеверности и знавшая за подружкой подобную слабость, попробовала ее выручить:
— Зря вы, у нас все равно денег нет.
— Нет — и не надо, хорошим людям и так всю правду говорим, ничего не утаиваем: За пять рублей все про себя узнаешь:
— Что узнаешь? — слабым голосом спросила Таня.
Лена от досады даже ущипнула подругу, а цыганка вдохновенно тараторила:
— Не девочка ты уже, не девочка, с пятнадцати лет не девочка. Только бросил он тебя ради другой, разлучницы твоей. А ведь любишь ты его, и другого не хочешь. А кто будет у тебя, я скажу: только ручку позолоти, позолоти, красавица!
Как в трансе Таня начала освобождаться от Лениной руки, намереваясь залезть в свою сумочку. Лена знала, что там у подруги лежит определенная сумма, после долгих уговоров выделенная родителями на покупку не слишком дорогого набора косметики. Выругавшись про себя, Лена выпалила:
— Пять рублей? Вот вам пять рублей, только отстаньте!
Нужная монетка к счастью, была в кармашке ее платья. Но избавиться от цыганки было не так просто, как от денежки.
— И тебе все скажу, не мошенница я, девонька, не вру никогда. Вот ты в людях не разбираешься, потому как девочка еще. Целочку-то твою никто еще не порвал, а КОГДА порвут, одна я тебе сказать могу:
К разговору с самого начала прислушивались две продавщицы цветов, пристроившиеся торговать прямо у края тротуара. Настал черед краснеть Лене.
— Много вы знаете! — она решительно рванула Таню за руку
— Знаю, знаю, — уже в спину подругам, — сегодня и порвут, вот так-то, красавица!
Девочки выбрались с территории импровизированного рынка и бурно начали делиться впечатлениями.
— Прямо мистика какая-то, — сказала Таня. — Ну откуда она про Витю и про пятнадцать лет знает?
— Черт их поймет, ромалов этих! — Лена чувствовала смущение, к которому примешивалась естественное сожаление от потери пяти рублей.
— Надо было послушать еще, все равно заплатили.
— Ага, и отдать остальные!
Если к Тане, не успевшей узнать свое будущее, быстро вернулось хорошее настроение, то Лена чувствовала себя скверно.
— Нет, ну какая все-таки, сука! Вот идиотка проклятая! — не успокаивалась она. — Так испортить настроение случайному человеку!
— Сама виновата, обзывать не надо было, — резонно заметила Таня.
Во дворе Таниной пятиэтажки, развалившись на скамейке, дымили сигаретами трое великовозрастных балбесов. Без тени смущения три пары глаз следили за ладными фигурками подружек, чей путь лежал мимо детской
