Змей Горыныч трёхголовый
Был к тому ж и трёх-х#ёвый —
Но не каждый это знал,
Только те, кого е#ал.
А таких немало было —
Он частенько девок тырил,
Чтоб развлечься день-другой
С полюбившейся п#здой.
Был он вовсе не злодеем,
Просто слыл прелюбодеем,
И завистливый народ
Утверждал, что он урод.
На Руси давно ведётся —
Если умный — значит врёт всё,
Если смелый — знать дурак,
А рублю — цена пятак.
Но рассказ сей не об этом —
Эта тема для поэтов,
Мы же речь ведём о том,
Что Горыныч был скотом...
Но не в том привычном смысле,
Когда свинство вместо мысли,
А рождён был из яйца,
Без мамаши, без отца.
Вышел он, как гадкий лебедь,
В чешуе, с хвостом и, в-третьих,
Был о трёх больших главах —
На плечах... и на х#ях.
Не сказать, чтоб то красиво,
Но удобно, хоть и диво...
В одно время можно спать,
Водку пить и баб е#ать.
При последнем — кайф утроен,
И для бабы, и герою —
Попка, ротик и манда
Получают всё сполна.
Так что, девки хоть и ныли,
Но ходить к нему любили.
Так натешатся порой —
Не хотят идти домой.
Мужики ж в округе — в злобе,
Не подступишься к зазнобе,
Норовит сбежать к змею,
Хоть привязывай к х#ю.
Змей же — добрая скотина,
Рад всегда любой дивчине,
Хоть хрома или коса —
Ведь не в морде же краса.
Отъе#ёт за милу душу,
Так что вспыхнут жаром уши,
Долго будет услаждать
И в три х#я всласть е#ать.
Только в сказке то приснится —
Два х#я сквозь поясницу
Распирают всё внутри,
А во рту — х#й номер три.
И хвостом по грудкам гладит,
Да ещё язык приладит
И нашепчет сладких слов —
Тут оргазм уже готов.
В общем, девки не тужили
И в веселье долго жили,
Ублажались на все сто —
Словом, змей был не простой.
Развлекалась вся округа,
Переёб всех по три круга.
Не осталось ни одной
С недоёбанной п#здой.
Тут случилося несчастье —
Как-то в зимнее ненастье
Заглянул на огонёк
Старый друг — Кащей-сморчок.
С ним изрядно выпивали,
Баб порой вдвоём е#али,
Хоть Кащей был не силён,
Х#ем двигал он, как слон,
Так, что девки трепетали,
Если Змей с Кащеем драли.
Ор стоял, хоть свети туши —
Прочищали от души.
Ну, а в тот печальный вечер
Змей с Кащеем съели свечи,
И сидели в темноте,
Размышляя о судьбе.
Вспоминалось им былое,
Детство, игры и иное...
Первый вздох и поцелуй,
Как дрочили вместе х#й.
Были, правда, и печали
Не всегда им все давали,
И нарвавшись на отказ,
Сперму лили в унитаз
За свои шальные шутки,
Е#лю девок, прибаутки
Приходилось им не раз
Получать дубиной в глаз.
Вдруг заявится средь ночи
Пидорас, до баб охочий,
Илья Муромец — мудак,
Иль Иванушка-дурак...
То на печке вдруг Емеля,
Как на танке прётся смело —
Отдавайте мою щуку,
А не то, урою, суки...
Как увидят те пижоны,
Что выделывают жёны,
Начинают в драку лезть —
Нет, чтоб рядышком подсесть
И спокойно наблюдая,
Бражку с квасом попивая,
Наслаждаться славной е#лей —
Им же морды бить потребно...
И влезают с наглой харей
Хуже, чем у этих тварей,
Засучают рукава,
Сыпля бранные слова
Рассупонятся придурки,
Как блатные или урки,
И давай качать права:
Почему мне не дала,
А сосёшь у этой мрази
И орёшь, как б#ядь, в оргазме,
Вместо, чтобы с мужем спать
И елду ему чесать.
Тут уже не до забавы —
Шум стоит, как на базаре,
Их не сразу усмиришь
И словами вразумишь.
Пальцы веером распустят,
Грозный вид на лик напустят,
И дубиной норовят
Без причины двинуть в зад.
Да ещё мечом по яйцам,
Как серпом, п#здострадальцам
Могут врезать западло,
Как последнее говно.
Бедолаги, Змей с Кашеем,
Не допросятся прощенья
У гневящихся мужей —
Остаётся гнать взашей.
Приходилось елдаками
Отбиваться, как
