чувствует на своей коже жар от раскалённого прута, и жжение от ран, сердце готово выскочить из груди.
— Это тебе за прелюбодеяние, — слышится откуда-то голос святого отца, — давай, Пьер.
Пьер опускает раскалённый прут девушке на одну из ягодиц. В ту же секунду барабанные перепонки мучителей фактически разрываются от истошного крика. Почти-что сразу в воздухе появляется запах горелой плоти. Инна бьётся в конвульсиях, Пьер продолжает прижимать прут к её ягодицам. Девушка дергается всем телом, тем самым подставляя под прут другие участки своего тела. Раскалённый прут оставляет красно-чёрные следы уже по всем ягодицам и даже на спине. От прута поднимается слабый дымок.
У девушки изо рта течёт пена, крик переходит в истошное рычание, она им буквально захлёбывается.
— Признайся! Признайся! Признайся! — гремит голос святого отца.
— Признайся и облегчи свои муки!
— ДА! ДА!! Признаюсь!!! — кричит Инна, и прут покидает её израненное тело.
— Что ты признаёшь? — медленно спрашивает мужчина.
— Я ВЕДЬМА! — кривясь от боли, выкрикивает девушка.
— Это я погубила ВАШ урожай, это я вызвала град и засуху!
— Зачем ты это сделала? — спрашивает мужчина, надевая варежку и подходя к столу.
Нет ответа, голова девушки безвольно лежит на столе, из уст вырывается сдавленный стон боли.
— Зачем ты это сделала? — повторяет свой вопрос святой отец, беря у Пьера прут.
Нет ответа. Святой отец стоит напротив. Девушка из последний сил поднимает голову.
— Потому что я ВЕДЬМА — глядя затуманенным взором в глаза своему мучителю произносит она, и плюёт в сторону мужчины. Плевок попадает прямо на нагрудный крест. В комнате тишина. Даже дрова в камине начали трещать тише. Голова девушки вновь падает на стол, изуродованное тело подрагивает.
Очень медленно, стараясь причинить как можно больше боли, мучитель поднимает за волосы девушке голову. Вновь смотрит в лицо, девушка чуть заметно улыбается, губы кривятся от боли, улыбка получается кривой.
— А вот это уже богохульство — произносит он и подносит к её лицу свой нагрудный крест, на кресте ясно видна слюна.
— Этого не надо было делать — зло шипит он и водит перед её лицом раскалённым прутом.
— Как хочется убить тебя, сжечь твоё лицо, но нельзя, ты уже призналась, ведь так?
— Да — чуть слышно отвечает «ведьма».
— Но за своё богохульство ты всё равно ответишь. Стража!
К нему подходят Пьер и Ганс.
— Переверните её вновь на спину!
Стражники отстёгивают девушку, поднимают и кладут спиной на стол.
При соприкосновении обожженных участков тела со столом девушка издаёт глухой стон, занозы впиваются в рубцы на спине, вызывая сильнейшую боль. Сквозь пелену перед глазами, Инна видит, как один из стражников щипцами вытаскивает что-то из ящика и, держа это что-то щипцами, кладёт в горящий камин. Инна чувствует, что тело словно горит, глубокие рубцы и сожженная кожа дают о себе знать.
— Я пойду распоряжусь, а вы, пока инструмент готовится, можете делать с этой ведьмой всё, что хотите, но только следите за собой, чтобы она не испустила дух прямо тут — изрекает главный мучитель и выходит из комнаты.
Тот стражник, который уже ласкал Инну, спрашивает у своего друга...
— Ну а теперь ты её хочешь?
— Да нет, а ты?
— А я не откажусь.
С этими словами он подходит к разведённым ногам девушки и рукой начинает гладить её промежность, разводит половые губы, дотрагивается до клитора. Но девушка ничего не чувствует, боль до сих пор подавляет все её чувства.
— А — стонет стражник, сейчас, сейчас... — с этими словами он до колен спускает свои штаны. Его стоящий член в неровном освещении напоминает Инне тот раскалённый прут. Как в бреду, она начинает извиваться всем
