Случилось это два года назад, когда я учился в восьмом классе одной из средних школ города Санкт-Петербурга. Все мои друзья-одноклассники были буквально помешаны на сексе и на всём, что с ним связано. На переменах только и было разговоров, как и кто кого трахнул. Впрочем, всё это было враньё, все мы были девственниками, кроме, наверное, одного Пашки, сына алкоголички; ей на него наплевать, учится он как хочет, шляется где-попало. Но если эти разговоры и были враньём, то уж разговоры об онанизме — ни в коем случае. Онанизмом занимались все, всегда и практически везде. Как-то раз наш обэжист Семён Иванович (имя это я, разумеется, изменил, как и все остальные) поймал с поличным в туалете Володьку, надавал подзатыльников, сказал, что если ещё раз увидит — деталь оторвёт и всё родителям расскажет. Но и тут было иключение — я. К восьмому классу я ещё ни разу не мастурбировал и, что самое ужасное, даже толком не знал как это делать.
Ребята рассказывали мне, как они засовывают пальцы себе в задницу, смазав их перед этим кремом или слюной, как они кончают, извергая сперму чуть ли не до потолка, в то время, как я не использовал свой член ни для чего, кроме как для справления малой нужды, а сперму и вовсе ни разу не видел. Ребята знали о моей отсталости, но уважая меня как друга, не издевались надо мной и не дразнили меня, а толко укоряли, пытались объяснить, рассказать. Как-то раз Славка даже пригласил меня к себе домой и, раздевшись догола, стал мастурбировать передо мной. Я, к сожалению, тогда ничего и не понял: член у Славки был раза в два длиннее, чем у меня, он его в кулаке держал, и ещё половина торчала, а моего же члена, если взять его когда он стоит в кулак, и вовсе не видно. Я спросил Славу, можно ли его просто держать несколькими пальцами, он сказал, что так не получишь большого удовольствия.
Так бы я и остался неучем и неумёхой, если бы не случай, о котором, я хочу вам рассказать. Уходя на зимние каникулы, ребята сказали мне, что если за две недели отдыха я не научусь онанировать, они мне объявят бойкот и перестанут поддерживать со мной дружеские отношения. В тот день я пришёл домой с твёрдым желанием наконец преодолет себя и научиться ЭТОМУ. Забросив портфель к себе в комнату, я пошёл во вторую комнату, которая являлась одновременно гостиной и маминой спальней (жили мы с ней вдвоём, отец на давно бросил), сел на кресло перед телевизором и спустил до колен свои чёрные джинсы. Пошарив рукой на журнальном столике, я нашёл пульт и включил телевизор. По первому показывали умную историческую передачу — не подходит, наконец я нашёл то, что нужно — какая-то молодая журналистка с волосами, собранными в косичку брала интёрвью у какой-то актрисы театра, зрелой женщины лет 40—45, очень красивой, с чёрными волосами и огромной грудью. Я взял свой уже напрягшийся член трямя пальцами правой руки, оголил розовую, небольшую головку и провёл по ней ладонью левой руки (ребята говорили, это помогает возбудиться), мой член ещё больше встал и достиг свой максимальных (пусть и небольших) размеров. Я стал медленно дрочит свой член тремя пальцами правой руки, представляя, как две телевизионные красотки ласкают мой член языками.
Дело не ладилась, рука срывалась с члена, головка была слишком суха и оголять её было больно. Но я не собирался сдаваться, я взял своего друга покрепче, отчего моя головка немного покраснела и увеличилась и стал дрочить гораздо быстрее, но оргазм не приходил, женщины с телеэкрана казались слишком далёкими и оттого не возбуждали меня. Я насилу пытался представить себе, как я совокупляюсь с одной из них в какой-нибудь экзотической позе, и дрочил, дрочил, дрочил.
Я уже не слышал ни шумов с улицы, не видел телеэкрана... Но тут знакомый голос вернул меня к реальности, это был голос моей матери: «Чем это ты занимаешься?». Я совсем забыл, что она должна была сегодня вернуться домой на обед.
