Это была соседка моей бабушки, толстая старуха, лет под 80, с огромными грудями и необъятной задницей. В то лето, после восьмого класса, я гостил у бабы Лены в деревне. Своей бани у нее не было и мы ходили к ее соседке бабе Кате. Она жила одна, муж лет десять назад умер, а дети разъехались и лишь изредка наведывались к ней. Порой, я ловил на себе какой-то странный ее взгляд, но не придавал этому значения, считая, что она просто тоскует по внукам. В тот день мы вернулись из леса уже затемно и порядком устали. Когда к нам зашла баба Катя и позвала в баню, моя бабушка отказалась, сказав, что устала и сразу ляжет спать, а мне захотелось полежать на полке в хорошо натопленной баньке, расслабиться и я пошел. Я больше часа парился и мылся. Всю усталость как рукой сняло и под конец я с наслаждением подрочил свой уже внушительный член, вспоминая, как я недавно стал мужчиной, трахнув после выпускного свою одноклассницу. Когда я удовлетворенный собирался выходить, вдруг открылась дверь и вошла голая баба Катя. Я от неожиданности налетел прямо на нее.
Она обхватила меня руками и крепко прижала к себе, буквально впечатав меня в свой жирный живот и большие обвисшие груди и мне ничего другого не оставалось, как обхватить ее руками, но моих рук не хватило, что бы объять ее телеса. Конечно, я уже видел ее и бабушку голой, когда подглядывал за ними в бане, а так же других взрослых женщин подглядывая в туалетах и раздевалках, но так близко было впервые. Она прижалась к моему уху своими жаркими губами и с волнением и предыханием зашептала, что пока жили с мужем, он ей по несколько раз на дню подол на спину заворачивал, и по долгу трахал то в пизду, то в жопу; что после смерти мужа ее никто не ебал, что она истосковалась по горячему мужскому члену, что уже несколько раз подглядывала за мной и в бане и на речке, где я купался голым; и что сегодня, когда увидела как я дрочу, не выдержала и решилась упросить меня хоть разок ее поебать. Еще шептала, что никогда никому не расскажет и, что в этом нет ничего стыдного, когда все по обоюдному желанию.
От таких слов и невероятного обилия пусть старушечьего, но ЖЕНСКОГО тела, мой член напрягся и уперся в ее пухлый лобок с редкими седыми волосками. Меня не нужно было долго уговаривать и я сказал, что сделаю все, что она попросит. Она радостно запричитала и начала беспорядочно целовать мне лицо, шею, плечи, грудь, живот. Она с кряхтением опустилась на колени и, жадно заглотив мой член до самого основания, начала выдаивать его своим морщинистым ртом. От таких небывалых ласк, мне показалось, что мой ствол еще больше вытянулся и стал толше. Обсосав моего дружка, баба Катя сказала, что в ее пизде мне будет не уютно, так как она у нее слишком большая и без ебли стала дряблая и обвислая, а вот задница ее мне будет в пору. От таких перспектив меня бросило в жар. Что бы женщина, пусть и старуха, сама просила выебать ее в жопу!?
Об этом я не мог и мечтать! Баба Катя встала на четвереньки, повернулась ко мне своим огромным задом. Намылила рукой отверстие прилично разработанного ануса и раздвинув до предела валуны ягодиц сказала: «Поеби меня скорее! Не могу больше терпеть!». Я пристроился между ее широко раскоряченных ляжек и со всего размаху задвинул своего дружка ей в задницу. Член вошел как по маслу на всю длину, а баба Катя издав не то стон, не то крик, затряслась в оргазменных судорогах. Она по-старушечьи запричитала, прося затрахать ее в жопу до смерти. Я начал быстро двигаться в ее горячей и просторной прямой кишке. По началу я думал, что ничего сверх естественного я не почувствую. Ее анус был сильно растянут и до его дна я так и не доставал, как ни старался. Как потом рассказала баба Катя, у ее мужа был очень большой член, мужики так и называли его в шутку: «Трехногим». Да и после его смерти она частенько засовывала себе глубоко в зад толстенный черенок от лопаты и по долгу шуровала им там пока
