нимфоманка.
— Во-первых, меня возбуждает этот огонь, — она положила свою руку на его ширинку, — во-вторых, китайцы говорят, что совокупление в подобном месте самое отпадное.
Она звонко расхохоталась и, схватив за руку парня, потащила его по склону холма к могильным оградам. Голос её звонко разливался в воздухе.
— О, солнце моё, мне так нравится, когда ты меня называешь блядью, что я сразу же кончаю в трусики! Ну же, вперёд, вперёд! Двигай ногами, мы уже близко. Да не ссы ты, лапочка! Если это покойнички, погреемся у их огонька.
...
Пять здоровенных бомжей грелись у своего костра. Их страхолюдные рыла окружали столетние деревья и могильные плиты.
Внезапно они услышали страстные стоны и принялись матюгаться, поглаживая свои изголодавшие члены.
— Опять, бля, сопляки пришли сюда! — выругался один.
— А чё, — рассмеялся другой, — давай присоединимся. Ой, бля, богом клянусь, так хочется, что я и его и её в задницу так отдеру! Ещё спасибо скажут.
— Да вы охуели что ли? — отозвались остальные. — Мы по жизни фуфло. Нас легавые на куски прямо тута разорвут и закопают!
Внезапно бродяги вздрогнули. От света костра на них упала чья-то гигантская тень.
— Браво, браво, мужчины! — произнесла тень ледяным голосом. — Насладитесь этой стонущей парочкой, я вам позволяю. Тела их закопайте возле этих усыпальниц. Не упускайте предоставленного вам случая. Юные плоды так сладки!
— О господи, а ты-то кто такой? — испуганно проговорил один из бродяг.
Тень сделала шаг к костру и легко взмахнула над ним рукой. Костёр вспыхнул мертвенно-белым пламенем. Громко хлопая крыльями, из огня вылетела огромная чёрная птица. Сверкнув своими кровавыми глазами, она растворилась в серой тьме. Бродяги на время лишились дара речи.
— Я жажду крови! — прохрипела тень. — Если покажете себя молодцами, будете жить. Вперёд, кладбищенские рыцари!
...
— Ещё, ещё! — страстно вскрикивала девушка. — Не ос-та-нав-ливайся!
Её ноготки, покрытые серебристым лаком, царапали спину парню.
— Давай, да:
Мощный удар киркой расколол череп вошедшего в раж паренька. Кровавая мозговая каша забрызгала плиты надгробий. Завывая и рыча, четверо бродяг набросились на распластанное, окаменевшее тело девушки. Один овладел её упругой попкой, другой, замычав от восторга, вломился в её влагалище, третий тёрся своим членом между её грудей, сдавив их своими волосатыми лапами, четвёртый, приставив к горлу девушки заточенный напильник, впихнул свой грязный член в её ротик. Пятый из взбесившейся компании бродяг сношал в анус мёртвого юношу. Губы его покрыла пена сладострастия.
Насилие длилось уже около двух часов, когда бродяги, обливаясь вонючим потом, начали ослабевать. Но ненасытная страшная тень приказывала им продолжать и продолжать. Наконец-таки всему этому пришёл конец. Один из бродяг взревел и вытащил свой окровавленный член из растерзанной девушки, облил её пенящейся спермой и с такой силой сдавил её горло руками, что у неё хрустнули шейные позвонки.
...
Тень приблизилась к измождённым бродягам и ласково произнесла:
— Господа, вы превзошли самих себя! Браво, кладбищенские рыцари! А теперь расчлените их тела на кусочки, пожарьте мясо на огне и сожрите жаркое. Мозги влюблённых оставьте на десерт.
Бродяги повиновались.
Тем временем тень улыбнулась опрокинутым полумесяцем и медленно поплыла над кладбищем, растворяясь в предутренней дымке.
Когда тень Энклава проплывала над сонным городом, стёкла тёмных окон задрожали от глухого вибрирующего звука.
P. S. Ещё пройдёт много времени.
Ещё пройдёт много веков.
Но тень Энклава
будет жить долго-долго.
Она — яркий свет,
Она — кромешная тьма.
Она — это мы.
Мы — это она.
И стоит нашей душе
хоть на секунду
