Мишка стоял у окна и провожал Её взглядом... Он смотрел сквозь снежинки на удаляющийся силуэт и вдруг подумал... «А что, если Она действительно последняя, как этот последний снег». Он почему-то решил, что именно этот снег последний...
Мишка провожал взглядом Её — свою последнюю любовь. Во всяком случае, так ему казалось, что Она последняя, что больше он никого не будет Так любить.
— Наверное, у величины Любви есть тоже придел. Как у всего остального, — подумал Мишка, — Есть какая-то граница, что ли, а за нею... Что, интересно, может быть за нею? Ведь если у Любви есть придел, то за этим приделом уже не любовь... Не любовь, а что? Может быть, ненависть... Может быть мы правильно поступили, расставшись навсегда... Потому, что нам надоела эта взаимная ревность, каждодневные упреки, которые мы бросали друг другу не задумываясь... Нам надоели эти постоянные ласки в постели, когда родителей нет дома... Я начал уставать от тебя, а ты — от меня... Мы любили, несмотря на большую разницу в возрасте, любили тайно. И скрывали это так умело, что ни один человек на свете не мог и подумать, что на самом деле происходит меж нами... — В школе — та же требовательность, как и ко всем остальным ученикам нашего класса. В моем дневнике такие же четверки, тройки и двойки, как и у всех... И только я один замечал то, чего не могли заметить другие... — Эти двойки и тройки в дневнике как бы насмехались надомною. Они действительно смотрели на меня с усмешкой, эти загогулинки... Они говорили будто мне... «А ты посмотри, что стоит вместо нас в журнале...» Я смотрел, скосив глаза, и видел совсем другие оценки...
А после, у меня дома мы весело смеялись надо всем этим «спектаклем»...
Теперь я знаю — «театр» окончен... Завтра в школе всё будет так — же, но по — другому... Для меня это, наверное, будет невыносимо... Невыносимо трудно смотреть и чувствовать, что в тебе внешне ну совсем ничего не изменилось... Такой же строгий взгляд и такое же наигранное безразличие, как и ко всем... Трудно сознавать, что всё кончилось. Что теперь ты не будешь будить меня по утрам своими ласками, не будешь готовить завтрак, мы не будем выходить из квартиры по одиночке, с интервалами во времени, идя в одну и ту же школу, в один и тот же класс... Не будет больше этого. Это — Последний снег, я точно знаю. Больше его не будет. Для кого не будет? Для этой зимы? Для города? Для меня?
Мишка отвернулся от окна и, вглядываясь в темноту комнаты всё думал... «Для кого Он последний? Этот снег...»
