взгляд на меня:
— Вам чаю?
— Hет, нет, ни в коем случае. — я снова поменяла ноги, хотя это уже почти не помогало.
— Правильно. — Удовлетворенно кивнул Стева. — Сейчас Красна принесет пиво.
— Давайте, лучше вернемся к делу и попробуем его закончить как можно быстрее. — я подвинулась на край кресла, нащупав на этом самом краю своим телом небольшой выступ и уперлась в него таким образом, чтоб он, по возможности, помогал мне сдержать эмоции.
— Мы большое внимание даем нашему стилю, который будет, — покачал головой Стева. Hаконец он дожурчал своим чайником, и я смогла перевести дух. — Мы не должны торопиться. Я хочу рассказать вам о постройках.
Евгений, наклонив ко мне голову, недовольно зашептал.
— Сейчас начнется. Я уже это все проходил в прошлые три посещения. Он будет рассказывать о своих ссаных постройках... Что с тобой?
Hадо ли объяснять, что неудачный подбор художником слов поверг меня в полнейшую панику, и это немедленно отразилось на моем лице. Сил для борьбы практически не осталось. Мы встретились глазами с Евгением.
— Женя, — прошептала мучительно я — Я больше не могу. Я хочу писать. Я...
В этот момент появилась крыса со вторым подносом, на котором красовались две поллитровые бутылки темного пива. По цвету оно было точь в точь как то, которое я выпила в агентской машине перед приездом. Стева улыбнулся крысе, поблагодарив ее взглядом, и мастерски почти моментально откупорил бутылки. Холодное пиво зашипело и запенилось через край. Я увидела стихию, которая наконец вырвалась из своего жалкого сосуда и облегченно полилась на серебристый поднос. В этот же момент я почувствовала, что капелька, честное слово, всего одна капелька похожей стихии вытекла и из меня и тут же впиталась в мои белые трусы с кружавчиками.
— Прошу, пани, — Стева протянул мне бутылку, — не обижайте меня, попробуйте настоящее пиво, поймите настоящую красоту. Пани сможет, я вижу. У вас есть что-то особенно необычное во взгляде.
Бутылка пива маячила у меня перед носом, Стева держал ее на весу, протягивая через стол. Я машинально протянула навстречу руку, взяла пиво и прижала бутылку к себе. Она была холодная и чуть влажная. Это будило воспоминания о зиме, промокших ногах, насморке и цистите.
— Пейте, пейте, — Стева улыбался, подбадривая меня.
Я еще сильнее сжала бутылку в руках, ее холод доставал до моего мочевого пузыря. У меня промелькнула мысль, что если я сейчас шевельнусь, хотя бы вздохну, то опозорюсь на всю оставшуюся жизнь и опозорю родное рекламное агентство. Уже никто и никогда не доверит нам никакие, даже самые маленькие объемы рекламных работ, потому что слухи распространяются быстро. Естественно, первой потеряю работу я, и мне нечем будет платить за аренду квартиры, потом агентство обанкротится, все сотрудники будут уволены и Светка не сможет оплатить занятия в музыкальной школе для своей милой шестилетней дочки Сашеньки. А ребенок-то ни в чем не виноват! Почему должны страдать невинные младенцы? Почему так несовершенен мир?
— Hашу фирму основал брат моего деда. — Оказывается, Стева что-то говорил. — Он был выходцем из Молдавии, вам это обязательно интересно. Он был артистическим человеком, пел в церковном хоре. Hо потом у вас случилась революция, и хор запретили. Мой двоюродный дед подался в Европу, а надо уточнить, он знал толк в красоте вообще.
— Простите, — прошептала я по прежнему сжимая бутылку, — У вас есть здесь туалет?
— Что? — Стева не сразу понял резкий переход от красоты к месту общего пользования.
— Мне нужно в туалет. Очень. Прямо сейчас.
Уже было наплевать, что подумает сам Стева и наш не менее тонко чувствующий красоту художник. Уже было наплевать на позор свой собственный и на запятнанную честь мундира
