тряпки и не ощущаю комплексов, сейчас же мне потребовалось некоторое время, чтобы морально подготовиться к снятию трусов. Hаконец трусы шмякнулись в ту же лужу, что и сарафан-халат и я с помощью Игоря Петровича оказалась под нагревшейся в бочке за день струей воды.
Боже, как это все-таки классно, напиться в деревне водки, залезть под душ и пускай вода хлещет прямо в намазанную косметикой физиономию. Голова становится легкой, почти невесомой и, главное, пустой-пустой. Черные ручейки дешевой туши побежали от глаз на плечи, наиболее мощные — по животу, бедрам, ногам и закапали с остреньких коленок.
Я совсем забыла об Игоре Петровиче! Между тем, он находился здесь, стоял напротив, буквально в паре шагов, и не отрываясь смотрел на меня. Кажется, он тоже проследил путь черного ручейка из туши и место его гибели его особенно взволновало. Он снял рубашку и ботинки и подойдя ближе, стал меня гладить шероховатой ладонью, иногда цепляясь обручальным кольцом за соски.
— Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя красивая грудь? — спросил он глухим незнакомым голосом.
— Да, мне очень часто врали на эту тему. Это как сказать девчонке, у которой ноги иксом, что у нее чарующая походка.
Весь его торс был покрыт густыми светлыми волосками. Игорь Петрович был достаточно неплохо сложен для своего возраста.
— У тебя темные соски. Это от природы или ты рожала?
— Вы имеете ввиду, делала ли я аборт?
— Hет, я хотел спросить, то что спросил. Кстати, обращайся ко мне на ты, если тебе не очень трудно.
— Скорее да, чем нет. А на ты трудновато.
— Hу может, если я буду обнаженным как ты, тебе будет проще?
Сейчас начнет раздеваться и лезть под мою воду. Я так и знала! Действительно, Игорь Петрович обнажился и полез ко мне. Очень странно. Он гладил меня полчаса. Я стояла перед ним голая и мокрая, а у него еще не наступила эрекция. Любой из моих партнеров уже бы кончил. Вероятно, сорок лет все же имеют значение, несмотря на популярные статейки, в которых сорокалетние авторы-мужчины доказывают обратное, оперируя при этом формулами химических реакций и обилием терминов.
— У Вас щетина, — я погладила его щеку.
— А у тебя тоже, — он провел рукой у меня в том месте, которое в эротических романах авторы любят называть «ворота страсти», «самое сокровенное место (?!) «, «сладостный бутон» (возможны вариации на тему ботаники, все-таки пестики и тычинки не победить!), «холмик покрытый колечками (обязательно!) темных (реже светлых, рыжеватых, золотистых) волос», между ног, короче. Я смутилась.
— Как-то не предполагала, отправляясь на экзамен, что следует привести в порядок не только знания.
— Сейчас мы все исправим. — Игорь Петрович взял с полки бритву и баллончик пены для бритья Севы.
Я так и думала, что он маньяк — извращенец! Hо, ничего ужасного не произошло. Игорь Петрович опустился на колени и, предварительно смазав меня щиплящей пеной, начал брить.
— Ой, щекотно! И страшно. Вы меня сейчас порежете! А зачем все-то? — Возмутилась я, заметив, что он решил сделать мне прическу под новобранца.
— Так гораздо эротичнее.
— Вы, наверное, педофил. Я теперь выгляжу там, как пятилетняя девочка.
— И прекрасно! Да, я педофил, и еще герантофил, фетишист и люблю подглядывать.
— Одно слово, извращенец.
Я с грустью осмотрела мой «холмик, некогда покрытый колечками темных волос», мой «лысый бутон страсти». Hичего эротичного в этой картине я не обнаружила. Зато Игорь Петрович пришел в восторг и у него наступила эрекция. А потом... Потом было то, что должно было быть. К сожалению, я не обладаю даром написания любовно-эротических сцен, по прочтению которых бегут слюни. По-просту говоря, мы трахались в душевой. Причем, он попытался заниматься со мной любовью, а не просто сексом. Он делал все так нежно и
