худым. Он перекладывал журналы и книжки на столе. Словно почувствовав мой испуганный взгляд, папа отошел от стола. Замерев посреди комнаты, он подслеповато вглядывался в складки одеяла на моей кровати. Не сложно было предсказать его дальнейшие действия — сейчас он подойдет ко мне. Так и есть, — запах табака и одеколона усилился. Отец приподнял одеяло и посмотрел на мое скрюченное на смятой простыне обнаженное тело.
— Что, думаешь, яйца спарятся? — Отец усмехнулся; вместо того, чтобы опустить одело, он постоял какое-то время, и затем кровать пронзительно заскрипела и прогнулась под тяжестью его тела, — я полежу немного с тобой, не возражаешь?
— Хорошо, — хотя это было совсем не хорошо, и мне совсем этого не хотелось, но нелепое любопытство не позволило мне отказать. Кроме того, где-то в глубине души, я подозревал, что мой отказ все равно не будет услышан.
Глубоко вздохнув, я вобрал в легкие терпкий аромат папиного одеколона. Это «Хаттрик» — тетя Галя подарила его своему брату на день Рождения. Папа часто на даче брился с вечера — «чтобы не тратить время утром».
Папина рука легла мне на бедро. Широкая немного влажная шероховатая ладонь медленно поднялась, съезжая к животу. Желудок томительно сжался по неизвестной причине, словно кто-то холодными длинными пальцами копошился в кишках. Ох, папочка, что это ты задумал? Если бы это случилось несколько лет назад, я бы даже не обратил внимания — маленькие дети часто спят в одной кровати с родителями. Но я уже не маленький мальчик
Часы продолжали монотонно тикать, отмеряя отпущенное для сна время. И все также шумел дождь за окном. Похоже, он даже усилился. Завтра во дворе будут огромные лужи, возможно, придется ходить все утро в резиновых сапогах, пока солнце немного не подсушит тропинки в саду. Что-то сильно беспокоило меня. Хотелось перевернуться на другой бок, но я боялся привлечь внимание нежданного соседа. «Если ты не хочешь спать, это не значит, что и другие не хотят, « — прозвучал в голове строгий мамин голос. « Закрой глаза — сон сам придет», — посоветовала невидимая бабушка. Да, лучше всего сейчас было бы заснуть, но присутствие рядом отца вызывало странное чувство неловкости и смутной тревоги.
Внезапно папина ладонь заскользила вверх, к груди и ущипнула правый сосок. Я вздрогнул от неожиданности:
— Ты чего?
— Ты ведь не спишь. Угадал? — Отец как будто задыхался.
— Не сплю, — отпираться не было никакого смысла.
Мысленно я следил за путешествиями отцовской ладони по его телу. Вот она поползла вниз, вдоль груди, живота... Она доползла прямо до этого места!"Он щупает меня за хуй!» Мне стало одновременно смешно и страшно. Ладонь накрыла гениталии и легонько нажала на член. Что мне было делать? Может ли отец трогать своего сына за хуй? Наверное, может: В каких-то особых случаях: Если я сам трогаю себя, то и папе можно: Папа самый близкий человек, и к тому же мужчина. И уж ему-то точно известно, что можно делать мальчикам, а что нельзя.
Папа дышал теперь часто-часто, и его тяжелое дыхание обжигало шею и затылок так, что казалось, волосы вот-вот начнут тлеть. Самое ужасное, что мой член предательски набухал от осторожных и нежных отцовских прикосновений, а по всему телу разлилась приятная истома. И это после того, как я не так давно хорошенько подрочил! К моим ягодицам прижался твердый горячий предмет. Я был уже достаточно взрослым, чтобы понять, что именно это за предмет. В груди что-то болезненно сжалось и заныло.
— Что ты делаешь? — Я постарался, чтобы в его голосе не звучал страх. Но страх и тревога были в самом вопросе.
— Серега, — голос отца стал совсем хриплым и звучал как-то сдавленно, — ты любишь меня?
— Да, конечно, — ничего другого я ответить не мог. Я ведь действительно любил отца.
— Тогда