делать резких движений головою, оседлал унитаз. Он принципиально не похмелялся, боясь сделаться алкоголиком, поэтому сносил неизбежные муки.
« Давить из себя раба по капле. Ничего не оставляя, — приговаривал он, испражняясь с натугой, — интересная взаимосвязь. Что дальше? До каких еще извращений мне нужно дойти, чтобы возбудиться надлежащим образом? Чтобы божественно (повторяю: « божественно») эякулировать?... Но самым большим извращением было бы, по-моему, предложить ей руку и сердце. Ха-ха!... В самом деле! Вот оно как происходит: она (эта самая пресловутая Марго) вся в белом, за белой вуалью, и я — похожий на Дракулу — смокинг и трость. А после: невинные поцелуи при закрытых губах, романтические отношения — и любовь, любовь до слез и соплей, черт возьми!... А после — коитус. Умопомрачительный коитус! И все сначала (несомненно, что так называемое целомудрие есть одна из многочисленных форм страсти, более тонкая, изощренная, не лишенная некого прагматизма)... Вот он выход! Вот они, новые пути человечества! Умница! На — тебе, Нобелевскую премию, получай. Спасибо. Да, да. Надобно подлечиться: воздержание, диета, покой».
По привычке, поднявшись, он заглянул в унитаз и смыл все шумным каскадом. « Так безжалостное время рушит все, как потоки воды из сливного бачка унитаза», — подумалось ему. Ему вдруг стало ужасно грустно и жалко всех и вся вместе с собою. Его нервная система была больна, а сам он чувствовал себя как трехсотлетний ворон, уставший жить...
