Нас прижали в метро на перегоне между Таганкой и Китай-Городом. Я ехал на работу. В правой руке у меня был кейс, а левая привычно защищала солнечное сплетение. Тебе, как и всем моим женщинам было лет сорок (28—55)... — ))). Было жарко и ты была в лёгком платьице, отнюдь не из плюша. У тебя была какая-то плоская сумка, которую ты держала двумя руками, опустив перед собой. Сжатые кулаки защищали лобок, а сумка, — колени. Оба мы напоминали футболистов, выстроившихся в стенку перед пробитием штрафного удара, только нас почему-то развернуло лицом друг к другу. Свисток! Вернее стук закрывающихся дверей. Поезд пошел!
Игра началась. Первое, что я почувствовал, это запах пота. Не отвратительный селёдочный запах немытости, а волнующий запах женских подмышек, за которым я готов бежать, потеряв голову, как очумелый марал. Какие там Шанели и Роши! Ну, тошнит меня от них! Нет ничего лучше этого естественного феромона. В памяти всплывает Крым... Я лежу на спине под ещё нежарким и ласковым утренним солнышком, чувствую бедром твоё теплое бедро, рука держит твою руку, перебирая и лаская пальцы, и этот родной, сводящий с ума запах...
Вагон дёрнуло, я поднял глаза. Вроде не челночница, — почему не помылась-то, — подумал я? В голове зароились мысли о любовниках, оргиях, спешном бегстве на работу... Подступила эта отвратительная кобелиная похоть, когда они огрызаясь бегут за одной и, нетерпеливо повизгивая, ждут, когда кончит очередной фаворит. Я отогнал от себя это чувство, но член уже немного напрягся. Я снова поднял глаза. Вид свежий, наверное с дачи, — успокоил я себя. По лёгкому подрагиванию твоих кулаков, невольно упёршихся мне как раз в область фигового листка, я понял, что ты заметила... Меня охватило чувство неловкости, ты это почувствовала, расцепила руки и вытащила их вместе с сумкой куда-то «в аут». Ну и что? Ох уж это невинное женское кокетство!
Я стал ощущать тебя почти всю. Твоя грудь лежала на моей руке, а дальше всё слилось в упоительном прикосновении вплоть до колен.
Поезд дёргался и громыхал на стыках...
Что оставалось делать? Я с трудом выпростал левую руку и почувствовал вздох облегчения, волной прокатившийся, начиная от груди до низа живота. «Full Contact!»
— У Вас в Одессе таких грудей не бывает, даже на Привозе, не говоря уже о пляжах и Оперном театре! Это я произнёс про себя с характерным акцентом, беседуя со своим мысленным оппонентом.
Мы смотрели в разные стороны, чувствуя неловкость друг перед другом и боясь привлечь внимание окружающих. Я опять слегка поднял глаза. Ты, с безучастным видом, смотрела в сторону. Великолепная шея, тонкая золотая цепочка с крестиком, нормальный летний вырез лёгкого платья, чуть тронутая прошлогодним загаром прекрасная, слегка увядающая кожа, совершеннейшая по форме ложбинка между грудей, заканчивающаяся наверху такой маленькой вилочкой, как буква Y, ненавязчивый запах духов... Запах пота исчез. Ты его «выключила»? Он больше не нужен? Мышеловка захлопнулась! Или сработала новая формула REXON'ы? И наконец сама грудь, не очень большая, но такая, «как надо». Достаточная, как говорил Мопассан, чтобы заполнить собой одной обе руки приличного господина. И всё это мне?! На это невозможно было смотреть. У меня кружилась голова, фиговый листок был бы уже неуместен...
Поезд мчался чересчур быстро...
Я чувстввовал каждую извилинку твоего тела, прижатого ко мне и вот, какая-то дрожь или трепет охватили тебя. Что я мог сделать в этой тесноте? Я слегка втянул живот, но ты прижалась ко мне ещё сильней. Я пошевелил ногой и почувствовал своей коленкой обе твоих ноги. Дрожь постепенно утихла и я ощутил благодарное тепло внизу твоего живота... Я почувствовал на себе твой взгляд и повернул голову. Наши глаза на мгновение встретились. Не знаю, уж, что там выражала моя физиономия, но ты смотрела на меня серьёзно и, вместе с тем, ласково. Я отвёл глаза и
