ровно, и застал ее уже одетой в белую узкую юбку и белый же пиджак.
— Мы идем прогуляться, надоело сидеть дома. — сказала она мне.
— А куда?
— Тебе не все равно? Иди за мной, не ошибешься!
Мы вышли и направились в строну городского парка, неподалеку от которого она жила. К этому времени на улице начало темнеть и жара, которая стояла днем, слегка спала. По дороге мы не разговаривали, Лена, казалась погруженной в свои мысли и я не решался ее тревожить, просто шел рядом.
Дойдя до парка, она послала меня за пивом, а сама села на скамейку неподалеку от фонтана. Так мы сидели и пили пиво минут пятнадцать, по ту сторону фонтана играл оркестр, но народа было совсем немного. Мы выпили еще по одной бутылочке пива, когда Лена спросила:
— Не надоело еще?
— Нет, я же говорил тебе, мне это нравится.
— Не могу понять, как человеку может нравиться быть использованным кем-то в качестве туалета?
— Не кем-то, а тобой!
— А Юлька?
— Но она же твоя подруга, и это ты мне приказала, поэтому это почти одно и тоже.
— Да, интересно. А вот моя мама приедет с дачи?
— Ты собираешься ей все рассказать?
— Не знаю, а почему бы и нет, ты же знаешь мою маму.
— Ты знаешь, и не уверен, но по моему, меня это тоже bngasfd`er.
Несколько слов о ее маме. Ей пятьдесят лет, и выглядит для них она хорошо. Немного полная, но вполне держит себя в форме. Насколько я знаю, Лена с ней делится почти всем. Но насчет «этого»!
— Ты, псих. — сказано спокойным тоном. — Хочешь стать нашим семейным рабом и туалетом?
— Не знаю, если ты хочешь. В этом для меня что-то есть.
— Точно, больной. Ладно, пойдем в дальний угол парка, мне надо пописать.
Я встал и мы пошли от фонтана, в дальнюю часть парка, где практически никогда не бывает людей, зато много кустов. К этому времени окончательно стемнело, и можно было не опасаться, что нас кто-либо увидит. Лена выбрала место в стороне от тропинок и сказала:
— Сядь на землю и задери голову вверх, чтобы мне было удобнее сесть.
С этими словами она начала поднимать юбочку, и подняв, приспустила колготки вместе с трусиками. Тем временем, я сел на землю и оперся на руки позади себя, сильно наклонив голову назад. Лена подошла ко мне сзади и развернувшись ко мне спиной просунула мою голову себе между ног, практически сев на меня. Я открыл рот, она прижала к нему свою щелку и практически сразу начала писать. Я, не дожидаясь когда мой рот полностью заполнится, глотал ее влагу. На этот раз она была практически безвкусная, только, может быть, слегка солоноватая. Закончив писать, Лена подождала пока я вытру ее щелку языком и встала с меня.
— Очень удобно, даже садиться не надо и в лужу не наступишь — сказала она со смешком.
Она надела колготки обратно, начала поправлять юбку и остановилась, а потом сказала:
— Нет, пожалуй, до дома я не дотерплю. Надо бы мне по большому.
Я сидел и смотрел на нее. Она увидела, что я на нее уставился и сказала:
— Что уставился? Отойди за эти кусты и жди там.
— Ты знаешь, может ты попробуешь это сделать в меня?
— Совсем псих! Давай иди отсюда!
Я послушно поднялся и пошел за кусты, увидев краем глаза, как она садится на корточки. Стоя за кустами, я думал над фразой, которая только что вылетела у меня. А если бы она согласилась? Я не был уверен что смог бы сделать это. Все таки одно дело пить ее мочу и совсем другое есть ее как это называется по английски, shit. Просто в тот момент я был настолько сильно возбужден, что эта фраза вырвалась у меня сама. Я постоял за кустами минуты две-три, когда она окликнула меня. Я вышел из-за кустов, которые скрывали ее от меня и увидел, что она все еще сидит на корточках.
— Ты знаешь, у меня с собой оказалась всего одна салфетка, а этого как ты сам понимаешь, оказалось мало. Поэтому
