Анна внимательно осмотрелась вокруг. Ей нужно был пописать, она просто не могла больше терпеть, а до дома нужно было еще идти. Анна была одной из тех женщин, организм которых требует немедленно справлять малую нужду, как только она возникла. Если она пыталась сдерживаться, то это ей давалось с большим трудом и мучениями, и иногда, к ее величайшему раздражению, случалось мочиться прямо в трусики.
Анна гуляла по саду, и ей не составило бы совершенно никакого труда сделать все свои дела где-нибудь под кустиком, будь она в платье. Но Анна была одета в джинсы, тесные дурацкие джинсы. К тому же Виталий в этот момент находился дома, и ей совершенно не хотелось, чтобы, выглянув в окно, он застал ее за подобным занятием. Анна знала, что он часто именно так и делал — разглядывал ее, если чувствовал, что может остаться незамеченным. Она не имела ничего против этого.
Пусть подглядывает. Ведь он еще молод и любопытен. Пусть уж лучше разглядывает ее, чем где-то украдкой будет пытаться подглядеть за какой-нибудь другой женщиной или девчонкой, что вполне может кончиться для него крупными неприятностями. Она всегда тщательно следила за тем, чтобы не надеть на себя ненароком чего-нибудь такого, что могло бы возбудить его юные чувства. Более того, заботясь о его чувствах, она всегда следила за тем, как сидит или ходит по дому. Она никогда не надевала, стоя перед ним, ночную рубашку. Ее комбинации никогда не предназначались для его глаз.
Анна посмотрела на дом, пытаясь убедиться в том, что Виталий не сидит перед окном. Из-за солнца это практически невозможно было увидеть. К тому же в этот момент ей показалось, что еще чуть-чуть, и она описается прямо здесь же, не сходя с места. Ей уже почудилось, что трусики вот-вот станут сырыми.
— О, черт! — простонала она, зная, что сейчас будет писать, независимо от того, наблюдает Виталий за ней или нет. Она стояла, все еще пытаясь бороться с собой. От внутреннего напряжения на ее красивом лице проступил легкий румянец. В конце концов, приняв для себя окончательное и бесповоротное решение, она расстегнула джинсы, быстренько потянула за молнию и, стянув вниз вместе с джинсами и трусики, присела на корточки.
А в этот момент Виталий действительно смотрел из окна своей спальни. Его глаза мельком успели уловить кустик густых волос между ног его матери, затем ее тело опустилось вниз. Но, на его счастье, мать не исчезла совсем из его поля зрения. Он видел, как Анна развела в стороны бедра, придерживая при этом свои джинсы и трусики так, чтобы они не мешали. Он разглядел волосы у нее между ног, но расстояние было слишком большим, чтобы четко разглядеть ее пизду. Кроме того, он видел золотую струйку, вырывающуюся прямо оттуда. Солнце сияло вовсю, и от этого по струйке пробегали бесчисленные искорки. Пенис в его летних шортах напрягся, и Виталий вытащил его на свободу. Оказавшись на воле, недолго думая, хуй рванулся вперед, и его головка тут же чуть ли не до боли раздулась. Виталий схватил напрягшееся древко рукой. Его глаза при этом с напряжением уставились в ту точку, где его мать продолжала заниматься своим делом.
По мере того как процесс продвигался вперед, на лице Анны все четче проявлялось облегчение. В этот момент ей было абсолютно безразлично, смотрит на нее кто-нибудь или нет. Ей так приятно было писать. Она вздохнула и, наклонившись к своим коленям, принялась разглядывать струйку, вырывающуюся из ее дырочки, и стремительно увеличивавшуюся лужицу на земле. В этом было нечто, едва уловимое, что вызывало в ней возбуждение. Она не видела своего пушистого зверька — только густые волосики, которые принадлежали ему. Анна рассматривала струйку, вытекающую из своей пещерки, и вдруг почувствовала, как странная теплая волна пробежала по ее обнаженной плоти.
Она озадаченно посмотрела вниз, пытаясь понять, что же так неожиданно возбудило ее. Ей никогда
