так, что я боялся, что там же и кончу... пришлось два лишних раза забегать в туалет... мама, наверное, догадалась...
А потом мы гуляли с ней по ночному городу, как влюбленные, взявшись за руки... и я читал ей стихи...
А перед сном она зашла ко мне в спальню и поцеловала меня у самого краешка губ, шепнув «спокойной ночи», и что я стал таким взрослым и милым...
Я не мог заснуть, так хотел подойти к ней спальню и, к своему стыду, так и не смог... не решился... вдруг я разрушу все то, как прекрасно у нас сейчас с нею... может быть так?
К: может быть и так, если ты струсишь в последний момент, как вчера, учти мама может начать шептать: «сынок, что ты, разве так можно, нет...» а ты, приняв все за чистую монету, скажешь: «мама, прости» и уйдешь... будь нежен до близости и так же по-мужски настойчив, когда близость начнется... и не вздумай маму в страсти первый раз обозвать.
И не подставляй больше так маму, заодно и себя... в гостях вокруг вас, не слепые ведь были, ты что, думаешь влюбленных никто не видит? это влюбленные никого не видят вокруг...
Сделай сегодня все то же самое, что было с вами вчера в гостях, но в рамках вашего дома, где вам никто мешать, надеюсь, не будет... позвони маме на работу и предложи вечером сюрприз: ты сам приготовишь и накроешь сто на двоих при свечах... не забудь включить пару бутылок любимого мамой вина, тихую музыку и незаметно выключить телефон...
А: я понял, наверное, что такое счастье... мама одела свое любимое вечернее темно-синее платье и была такой милой, смущенной, когда я за нею ухаживал весь этот вечер, говорил о том, что она у меня самая красивая, прекрасная, милая... если бы видели, как тяжело она дышала и что творилась у меня в брюках, когда я все это ей говорил...
Я сначала сидел на кресле, потом пересел на диван рядом с нею... предложил выпить за неё, потом за нас, чтобы мы оба всегда были вместе и были счастливы...
Знаете, она чуть не заплакала... я обнял ее, начал спрашивать, что случилась, а она так дрожала, прижавшись ко мне и уткнувшись лицом ко мне в грудь... я гладил по волосам и шептал, что люблю... люблю так, как никого никогда не любил и не полюблю никогда...
И начал целовать ее... сначала несмело в ушко и шею, прижав всю к себе, такую прекрасную и беззащитную... а потом нашел ее губы, такие полуоткрытые, страстные и горячие... я чуть не захлебнулся от чувств, когда мы с ней целовались... меня никто не целовал так страстно, запустив так умело и эротично ко мне в рот свой язычок...
А потом ладонь ей на грудь, такую большую, упругую, нежную... Вы представляете что я чувствовал, особенно когда она сама прижималась этой грудью к руке... и так застонала... и стала прижиматься грудью еще и еще, шепча:"Миленький нам же с тобою нельзя...» и, не переставая целовать меня беспорядочно в губы, в щеки и шею, залезла одной рукой под рубашку...
А вторую свою ладошку положила мне на брюки прямо на возбужденный до чертиков член, который так сжала, расстегнула, не переставая меня целовать, ширинку и залезла ладошкой мне в брюки,... шепча: « Какой он крепкий и большой у тебя... как у папы, когда он был жив», и достала его через ширинку из брюк... и застонала, припав к нему губами и захватив его в свой такой влажный, горячий и изумительный ротик... успев расстегнуть на мне брюки и вместе с плавками одним махом стащив их с меня...
Сама через голову сняв с себя платье...
О, припасть губами к такой красивой и упирающейся тебе прямо в лицо груди мамы... чувствовать ее пальцы в волосах, по спине и целовать, целовать ее грудь, чувствуя как мои и ее руки снимают с нее короткие трусики...
А потом я повалил ее на диван, она сама вставила мой обезумевший член себе в такое горячее и мокрое влагалище, в которое я въебал его, наверное, по самые яйца, когда голова кружилась вовсю, мамино лицо прижалось к плечу, а член ее снова и снова, ебал и ебал, еще резче, чувствуя как она впускает в себя его весь,
