как-никак, жена.
Мы все разделись до гола
И Настя первому дала.
Чтоб скользким стал ее анал,
Олег ей дырочку лизал.
Потом приставил к заду кол
И внутрь нее немного ввел.
Хоть ей заметно было больно,
Но видно по глазам — довольна,
Что в задницу ее берут,
Что наблюдатель тоже тут.
Любила Настя, чтоб смотрели,
Чтобы ее глазами ели,
Чтоб отступала злая стужа
Когда она в объятьях мужа
На обозрение для всех
Нет-нет, да выставит свой грех.
Пока я мыслям предавался
Олег вперед-назад качался,
Да все быстрей, быстрей, быстрей —
И с криком в анус кончил ей.
Я был уже готов поштопать,
Олег мне место уступил,
Чтоб приняла мой пенис попа,
Как вдруг со мной заговорил:
«Я попку вылизал жене,
Чтобы она давала мне.
Ты ж на готовое пришел,
А это, брат, нехорошо.
Быть может, Настя что-то хочет?
Спроси ее, мой резвый кочет!»
А Настя, слыша разговор,
Тот час покинула кровать,
Легла спиною на ковер
И приказала мне лизать
Ей пятки. А до той поры
Мне не видать ее дыры.
Ну что ж, приятное заданье:
Такое милое созданье
Велит ей ножки целовать?
А после будет мне давать?
Решил я вылизать ей стопы,
Чтоб до ее добраться попы.
Касаюсь пятки языком:
Мне этот вкус уже знаком.
Скажу вам, не играя в прятки:
Лижу я часто дамам пятки.
Настасья стонет — хорошо:
Я пальчик ей сосу большой.
Вторая пяточка вкусна!
Под языком уже плюсна,
И сами пальчики девичьи
Лижу, как требуют преличья.
Она же трет себе меж ног,
И просит, чтоб я ей помог.
Перемещаюсь вверх по ляжке,
Чтоб клитор пососать бедняжке.
И вот дрожит Настасьин таз —
Девчонку посетил экстаз.
Переворачиваю Настю,
Уже и сам исполнен страсти,
И раздвигаю ягодицы
Очаровательной девицы.
Она еще немного стонет
Но вновь в оргазме бурно тонет.
А я, не сдерживая пыла,
Настасью атакую с тыла
И вскоре заполняю спермой
Жену, любовницу и стерву.
Олег, быть может, шутки ради,
Когда жену ласкал и гладил,
Сказал, что быть должна и кода,
Таким любовникам в угоду.
А Настя говорит в ответ:
«Наград одному — минет,
Другому — дырочка меж ног,
Но чтобы он и мне помог.»
Мы начинаем возбуждаться
Чтоб этой страсти вновь отдаться.
Садится Настя на Олежку,
Взяв в рот мужскую сыроежку.
Картина, что ласкает око:
Настасья истекает соком,
Сосет мой член, ласкает яйца,
Олег ей грудь тревожит пальцем,
Все это ходит вверх и вниз,
И издает то стон, то визг.
Уж сами мы не замечаем,
Как беспорядочно кончаем.
Она мое глотает семя,
Размокнув снизу в то же время.
На небе месяц засветил —
Втроем упали мы без сил...
11
Я часто думаю теперь:
Что — чувство? Уж не та ли дверь,
Что нас спасет от преисподни?
Как мы легко грешим, увы!
Лишь только женщина в исподнем
Вам разрешит, и вы — не вы,
Забыв о долге и карьере,
О женах и друзьях своих,
В момент забыв о чувстве меры,
Стараясь сразу за двоих —
Глядь: вы уже без панталон,
Чтоб отоварить свои талон!
О, искусительница Ева,
Прекрасная младая дева,
Что из Адамова ребра
Была для счастья и добра
Великим Господом дана!
Уже ль нечистый Сатана
Смог извратить твое призванье?
Ведь «женщина» — святое званье,
«Любовь» — великая стихия!
Им посвящал не раз стихи я,
По правде говоря, одни
Приятны только мне они.
Что наша жизнь, когда б не Ева,
Когда б не вылазки налево,
Когда б не сладостный нектар
Ее любовных нежных чар!
Любовь от всех болезней лечит!
Лишь дуракам она калечит,
И то — лишь иногда!, — судьбу.
Но я их всех видал в гробу!
Лишь совмести любовь с свободой —
И жизнь прекрасной станет Одой
Самой себе, любви и нам,
Кто все глядит по сторонам!...
Теперь, изволь, такой вопрос,
Над ним задумайся всерьез:
Холодный, гадкий
