национальности) потрахивал Елену время от времени — просто от избытка потеции, также как и свою секретаршу Оленьку.
Закрывая систему и гася сервер, я услышал возню в кабинете генерального — через стенку от моей коморки. Елена открыла кабинет, достала из сейфа штемпелёк с подписью нашего Артура Атарбековича и шлёпала им бланки баланса.
— Я сейчас. Закончу с бумагами... — и вдруг: — давайте выпьем, что-ли.
Кабинет генерального достаточно просторен, шесть на пять метров, угловое расположение, четыре больших окна (закрыты жалюзями), кожаная мягкая мебель — диван и два огромных кресла, цвет кожи — чёрный. Письменный стол два на полтора, стенка темного дерева с отделкой светлым орехом, бар с зеркалом и подсветкой, светильники в углах, растения (живые, не пластмассовые) в горшках на полу, даже маленький фонтанчикв вазе в форме раковины. Елена достала из бара литровую бутыль «Абсолюта», полную на две трети, потом спросила меня:
— А может, коньяк или виски?
— Да нет, спасибо, лучше водку.
— Сейчас посмотрю, что в холодильнике.
В холодильнике было всё. Елена ограничилась пачкой крабовых палочек, сырокопчёной колбасой, майонезом и белым хлебом. Стол сервировали на стеклянном журнальном столике у дивана. Я несколько удивился, когда Елена налила водку не в высокие хрустальные рюмки, а в фужеры — на три пальца каждому.
— Ну, будем здоровы, и — за баланс, скинули всё-таки.
Взяв фужер и держа его с оттопыренным мизинцем, Елена выпила водку залпом. Я немного смутился. Такая доза для первого раза показалась мне великоватой, но отступать нельзя, стыдно перед женщиной. Выпил в три глотка. Хорошая, однако, водка. Закусили крабовыми палочками с майонезом.
— Повторим. — и налила ещё по столько же.
Только поднесли ко рту — у неё зазвонил телефон. Пока она ходила, я выплеснул большую часть своей водки в горшок с каким-то экзотическим цветком с мелкими тёмно-зелеными листиками на густых побегах. Не хотелось сразу дуреть. Я не люблю ударные дозы.
Елена вернулась, уселась на диван.
— Ну всё. Отрапортовала. Артур доволен. Передаёт благодарность, будет премия, так что не зря вы тут сидели.
— О, спасибо. Это приятно слышать. И вам, Елена Михайловна, спасибо. С вами приятно работать, вы — хороший начальник...
— Вот ещё. Как это — начальник? Я что — мужик? Мне так всё это надоело, знали бы вы...
— Нет, нет, что вы. Я хотел сказать — вы очень хороший специалист и очень симпатичная женщина. Поверьте, вы очаровательны.
— Вот это — другое дело. Приятно слышать, вот так поздно ночью, после такого сумасшедшего дня хоть можно немного расслабиться. Хорошо... Даже в румянец броисло. А вы дальше говорите. Я буду слушать. Скажите ещё что-нибудь приятное. Да не будьте скромником. Расковывайтесь. Не стесняйтесь. Сегодня можно.
«Вот стерва!»
— Вы сегодня замечательно выглядите. Да вы всегда замечательно выглядите. Я на вас всегда любуюсь. А этот костюм замечательно вам идёт.
— Что за ерунда! Вы не на костюм вимание обращайте. Костюм идёт — так одна баба другой говорит, а сама думает при этом: «Лошадь ты, в какой костюм не влезь.» Мужчина должен говорить такое, чтобы женщина зарумянилась и разомлела. — И Елена бухнула по третьей.
— Ну-ка, теперь скажите что-нибудь приятное.
— Дорогая Елена Михайловна! Вы — очаровательная женщина! Вы умница, прелесть, красавица и шалунья!
— Это как это шалунья? Что я, по-вашему, готова на глупости?
— Вы женщина с удивительно приятной внешностью, фигурой и глазами. На вас можно любоваться и трепетать от восторга!
— Что, только любоваться? А вот Артур Атарбекович говорит: «Елена, тебя нужно любить долго и сильно, чтобы всеми членами почувствовать твое жаркое тело.» И много еще чего