и более походила на старую змеиную кожу, чем на человеческую одежду. Так-же проворно он освободился от гимнастерки и сапог и закатав штаны до колен побрел в воду. Ледяная вода обожгла ноги Мурата. Он вспомнил, как в не таком уж далеком детстве он вот так-же бродил по по камням горной речки, и как ее холодные, прозрачные струи кусали его босые ноги. Но теперь, небыло ни равномерного рокота горного потока, ни густого кустарника по берегам, ни ярко синего дагестанского неба над головой. Была лишь мутная, вся в нефтяных пятнах, вода в почти стоящей реке да затянутое красноватой мглой небо. Немного постояв Мурат нагнулся и зачерпнув в пригорошню воды плеснул ее себе на лицо.
— Смотри, да ты белее, чем я думала. — Галина весело засмеялась. — А то я уж думала, что ты на самом деле коричневый-
Мурат и сам засмеялся. Он представил, как выглядела его физиономия после глиняной «маски».
— Давай, помогу — Галина взяла грязную шинель и начала отряхивать прилипшую глину.
Мурат тем временем уже вышел из воды и покопавшись в карманах вытащил пачку"Примы». Закурил.
— А Николай то кто? —
— Он:.да так, на стройке работал. — Было видно, что Галина хотела рассказать Мурату больше, но видно что-то внутри еще удерживало ее, но наконец отбросив последние сомнения решилась.
— Работала тогда в районной, так выпало что Новый Год, а мне всю ночь дежурить. Знала уже, что лучше всего закрыться в кабинете и сидеть там до утра, а то всякое случалось. Контингент у нас такой работяги да солдаты. То всю ночь напившись песни горлопанят, а потом, как спирт кончится, в дверь ломятся добавки требуют. Хорошо если только этого хотят, а то бывало и похуже. Да что тут говорить чего только не видела. Вот и в этот раз. Не было еще и 10-ти, а уже некоторые лежали по углам. Хирург тоже впал как медведь в спячку. Ну и слышу вдруг, барабанит кто-то в окно. Я уже было решила, что чьи то дружки в больницу рвуться с «добавкой». Да нет, слишком уж тревожно стучат. Подошла. Смотрю стоит мужик, белый как сахар, руками машет да на вездеход все показывает. Я быстро дверь открыла и к машине. А там:... — Галина на секунду замолчала. — Лежат трое. Кровь. Двое в сознании, кричат, другой уже нет. Не помню, как их несли в процедурную. Помню, только лицо одного. Глаза::один на обрывке мышцы висит, другого вообще нет. Живот распорот, а он все свою кишку в руке держит да все в бреду спрашивает «Почему так тут темно». Вобщем пустили ему кодеина. Больше ничего и сделать то не могли. Чере пол-часа его нестало. Другой был Коля. Ногу ему срезало полностью. Я только потом узнала, что хотели они коллег порадовать феерверком, да вот: Подошла помню к нему, а он как сейчас помню через силу мне улыбнулся да и сказал «Не боись, я живучий». Заштопала я его кое как, хотя и руки тряслись. Не помню как я потом до утра досидела. А Коля на поправку пошел. Я каждую смену к нему заходила, а он все мне то конфетой угостит, ума не приложу где он их доставал, то безделушку подарит. Руки у него золотые, он сейчас любую вещь сделает. А потом::. суд. Оказалось это Коля этот злочастный феерверк организовал. Приговор. Восемь лет. Но перед самым этапом рана открылась и превезли опять к нам в больницу, больше-то некуда. Поставили двух солдат, да они не очень то смотрели. Видимо решили, что никуда и так безногий не денется, а он возьми да и исчезни. Помогла я ему. Вот так и живем теперь. Раньше около поселка, там никому дела не было откуда мы, мало ли народа сдесь бродит. Коля-то то вездеход починит, то еще какую работу сделает а ему и хлеба и спирта дадут. Но приехали как-то из города строители, да один и узнал нас. Что только я не делала и дом ему убирала, и стирала одежку да и::: Ай, что тут говорить. Только он как напьется все говорил «Ты сука не радуйся, вот заябешь ты меня, пойду и доложу куда надо. «А сам все смеется. — Галина посмотрела на Мурата, который за все это
