упала на кровать навзничь, извиваясь, корчась, постанывая, до тех пор пока не прошли спазмы.
Вечером Клара обстоятельно поговорила с мальчиком. Она предупредила его, что все лето ему придется подчиняться строгой дисциплине, но зато ее обнаженное тело самым интимным и возбуждающим образом часто будет к его услугам.
Вечером она надела шорты и бюстгальтер. То, что было видно сквозь короткую экипировку, плюс воспоминания об увиденном раньше — все это вновь привело мальчика в состояние возбуждения. Спереди на трусах вздулась возвышенность, и Клара поняла, что по ее желанию он будет готов хотеть и мочь.
Около девяти вечера Клара пошла в свою комнату и надела самые сексуальные и сладострастные черные лифчик, трусики, пояс и прозрачные нейлоновые чулки. После этого она накинула шуршащую прозрачную черную нейлоновую ночную рубашку и соблазнительно походкой вернулась в комнату к Дину.
Дин сразу же подчинился. Хотя руки его дрожали, он снял трусы и попал в ее объятия. Но поцелуи не остановили дрожи.
Клара шепотом подавала эротические команды, а Дин во всем подчинялся. Постепенно ночная рубашка, бюстгальтер, трусики были сброшены. Все тело Клары было осыпано волнующими, нежными поцелуями и ласками вожделеющего, страстно желающего юноши.
— Пойдем теперь в мою кровать, — сказала она, поднявшись с кушетки и встав над ним — потрясающе соблазнительная в черном поясе и темных прозрачных нейлоновых чулках.
— Значит, вы хотите позволить мне... сделать вам ЭТО?
— Позже, Дин, не сейчас. Сперва я хочу нечто другое. Если ты с этим хорошо справишься, позволю затем войти тебе в меня.
Дин нерешительно встал с колен, пошел в спальню и посмотрел, как она легла на кровать, призывно раздвинув промежность. На него накатила еще более сильная волна возбуждения, чем тогда, когда он видел это зрелище впервые. Рука женщины направилась к его твердому пенису в нетерпеливом ожидании.
— Ты помнишь. Дин, что делал пальцем? — коварно спросила его Клара.
— Да, конечно.
— Прекрасно, а теперь я хочу, чтоб то же самое ты сделал языком. Мне как раз это очень нравится.
— Нет, что вы, я не могу засунуть туда язык, — со страхом простонал мальчик.
— Ладно, Дин, — сказала она, поднимаясь. — Тогда я получу удовольствие от чего-нибудь другого, поворачивайся на животик.
Мальчик послушно повернулся. Обернув голову, он увидел, что Клара возвращается к кровати с прутом, который уже опробовала на нем раньше. Без предупреждения прут просвистел в воздухе и прочертил болезненную черту поперек его ягодиц.
— Ай, — завопил мальчик, — пожалуйста, не бейте меня вновь.
«Глупый мальчишка, возразила» она с улыбкой, жестокой и прекрасной одновременно. Я намерена сечь тебя до тех пор, пока ты не засунешь голову между моих бедер и не сделаешь то, что я хочу.
Свои намерения она подтвердила еще одним резким, со свистом, ударом прута.
— Остановитесь... Остановитесь... — пронзительно визжал мальчик. — Я сделаю... Все сделаю! Только не бейте меня!
— Я должна удостовериться, Дин, что ты меня понял, — прошипела Клара, после чего еще раз стеганула возвышающуюся над кроватью попку, прочертила на ней еще одну кровавую линию, вырвала еще один вопль из горла мальчика.
— Я сделаю... Я сделаю... Я сделаю это... Я сделаю что угодно... Пожалуйста...
Приказав отчаянно кричащему мальчику повернуться на спину, Клара забралась в кровать, села верхом на его голову, затем, по-прежнему держа прут в правой руке, двумя пальцами левой раздвинула влажные, мягкие губы, и перед Дином открылась жаркая дорога в самую интимную ее женственность.
— Вот оно, Дин, — сказала она с волнением. — Сделай сначала нежный, глубокий поцелуй, а затем просунь язычок внутрь и лижи. Заставь меня извиваться, малыш! Иначе заставлю
