колени, его голова скрылась под Ольгиной юбкой. Его щека прижалась к покрытому тонким нейлоном бедру и начала движение вверх и вниз по ноге. Его руки проворачивали подобную операцию на тыльной стороне восхитительных бёдер Ольги. Вадик был наверху блаженства! Он обнимал красивейшие ноги в колготках! И собирался растянуть это удовольствие подольше.
А Ольга была явно озадачена таким нетрадиционным поведением Петровича. Наконец, голова вылезла из-под юбки, и хозяин головы выразил желание раздеть свою любимую. Вадим медленно, но уверенно, как будто всегда это делал, расстегнул пуговицы на поясе, и юбка съехала вниз. Затем избавил тело девушки от пиджака, блузки и бюстгальтера. Перед ним стояла красотка в одних трусиках и колготках! Полюбовавшись несколько на это чудесное зрелище, Петрович и эти предметы женского туалета снял с девушки.
Затем случилась ночь любви, за которой продолжения не последовало. Почему? Оля была девушкой не глупой и, наверно, поняла, что Вадим любил не её, а колготки на ней. А, быть может, по другой какой-то причине. Кто знает.
Вскоре практика закончилась, и Ольга навсегда исчезла из жизни Петровича.
Ещё через год в школу прислали двух девчонок с инфака. Девчонки, в отличие от филолога Ольги, особым уровнем интеллекта не отличались и носили одинаковое имя — Ирина.
Ирина Станиславовна — стройненькая девушка ростом под метр шестьдесят с роскошной шевелюрой каштановых волос. Её лицо выглядело бы красивым, если бы не чересчур большой (на взгляд Вадима) подбородок.
Ирина Сергеевна была чуть пониже своей подруги, зато «в теле». Она носила короткую стрижку и имела очень выразительный взгляд.
Петрович, конечно, во всём помогал девушкам. И в школе — как уже опытный учитель. И дома — дров наколоть, печь затопить, воды натаскать. Никаких чувств к двум Ирам он не испытывал. Его съедала тогда несчастная, неразделённая любовь к другой девушке.
Её звали Марина. Она училась в городе и приезжала в посёлок на выходные. Петрович впервые так сильно заболел женщиной. Ей нужны были от Вадима чисто дружеские отношения, не более. А он после каждой встречи с ней испытывал такую боль где — то внутри, что впадал в жестокую депрессию.
Это было наваждение, которое чуть не надломило Вадима. Он понимал, что ему нужно забыть эту девушку. Но не порывал с Мариной, всё ещё на что-то надеясь.
Пытаясь отвлечься от неотступных мыслей о Марине, Вадим проводил много времени в обществе двух девушек.
Для Ирины Станиславовны практика закончилась на неделю раньше, и она уехала. Договорились, что сумку с вещами Вадим занесёт ей в общагу, когда поедет на выходные домой.
В общежитии Петрович привычным движением взмахнул перед глазами вахтёрши красной корочкой какого-то удостоверения и благополучно миновал проходную.
Встретила Ира Вадима в розовом купальном халатике, белых колготках со швом и в белых туфлях. Предложила кофе. Посидели за столом, поболтали о пустяках. Потом Вадим засобирался уходить — было много дел.
И тут девушка распахнула халатик, повела плечами, — халат шлёпнулся к её ногам.
Петрович замер, жадно пожирая глазами представшую перед ним картину. Это были не колготки, а чулки!
Белые чулочки со швом, натянутые на стройные ножки Иры, поддерживались белым кружевным поясом! Поверх пояса — белые кружевные трусики! На груди белый кружевной бюстгальтер!
Вся эта сбруя на теле девушки выглядела предельно возбуждающе. Вадим начал расшнуровывать уже надетые ботинки.
«Так вот почему она расхаживает по комнате в туфлях! И этот свежий макияж. Она ждала меня, подготовилась! Какое обалденное бельё!» — Пронеслось в голове Вадима.
Он даже и мечтать не мог о том, чтобы увидеть на ком-нибудь что-либо подобное. Шёл последний год перестройки. Даже предметы первой необходимости можно было купить только по талонам. А тут перед
