грешим!»
«Ну и катилась бы, блядища,
С дырой кобыльей к жеребцам!
Сама — глазами, так и рыщет,
Стелясь здоровым молодцам!»
Так хмель сыграл дурную шутку,
Язык я поздно прикусил.
Она ушла, в обиде жуткой,
Я — водкой пищу заместил.
Лежат два маленьких листочка —
Надежы розовая нить.
Быть продолженью, или точка?
Есть дата Точке, и не ныть!
Лежат два маленьких листочка —
Билеты в поезд до Москвы,
Два нежных, розовых цветочка,
Которые так любишь ты!
Но эти мысли тоже, тонут
Со звоном горла о стакан.
Никто не будет болью тронут.
Им всем плевать... я — просто пьян.
Ах, эти ялтинские пляжи!
Жену здесь за руку держи!
Так и шныряют взгляды вражьи,
Желая тела — не души!
Иначе — глазу не моргнется,
На час на рынок отбежав,
Вновь — наковаленкой вернется
К тебе вернейшая жена!
И после станешь изумляться...
Когда успели раздолбать?!
Держи за руку женок, братцы,
Чтоб ум вопросом не ломать!
Ах, эти ялтинские пляжи!
Но для меня они — пусты.
Ни — лиц, ни — спин, ни — рук, ни — ляжек!
Перед глазами — те кусты.
В ушах — болезненные стоны,
В уме — последние слова.
И снова, суть в стакане тонет,
И вновь, пустая голова.
Лишь иногда блеснет надеждой,
Многоголосая толпа,
Мелькнув похожею одеждой,
Но тут же давит, как клопа.
Но тут же в сердце вколет ножик,
Подставив мысли сей же миг,
Про то, как милую уложат...
Сосед-попутчик, проводник...
Уже в вине попутан разум,
И лишь надежда красит дни...
Пусть эти двое, я согласен,
Но дома ты ко мне вернись!
Жена, вот счастье, воротилась!
По истеченье двух недель.
О том, что было — не делилась,
Да я и думать не хотел!
Мы обмолчали это, даже,
Лишь согласившись, на потом,
Что снова, ялтинские пляжи,
Нас — не дождутся, уж пардон!
Надев армейскую панаму,
Рюкзак покруче подтянув,
Я бросил Ялте... «Твою маму...»,
Не обернувшись, не взглянув.
30.04.02.
